Темное разделение

— Да, — сказала она. — Да, я сделаю. И если я что-то найду, что сможет помочь, адрес или что-то в этом роде, я позвоню вам, да?

— Я буду вам так признателен.

Он поставил стакан с виски и сказал, что ему, наверное, пора, он и так уже занял большую часть ее вечера.

То, что он жадно взглянул на потрескивающий камин и удобное кресло с вечерней газетой, заметила Роз, но сказала именно Рози:

— Не знаю, ужинали ли вы, но я буду рада, если вы разделите со мной ужин.

— Я не хочу доставлять вам хлопоты…

— Никаких хлопот. Просто курица. — Пауза. Не торопи события, Роз. — Там достаточно для двоих, и я думаю, что вам стоит остаться. После всех этих переживаний… А пока мы едим, я постараюсь подумать, как еще можно выйти на след Мелиссы в больнице.

— Вы очень добрая девушка, — сказал он. — Сочувствующая. Я с удовольствием разделю с вами ужин. Слишком одиноко в большом доме сейчас. Помочь вам с едой?

Было так волнующе видеть мужчину у себя на кухне; он не вполне привычно обращался с тарелками и ножами, но быстро и легко открыл бутылку вина. К счастью, оно подошло; Роз выпила бокал, а Джо допил остальное, и немного раскраснелся, хотя Роз подумала, что она, скорее всего, тоже. Такое неожиданное событие. Пригласить мужчину на ужин и разрабатывать план найти Мел. Может быть, это еще немного от вина.

После еды Джо выпил еще виски и снова заговорил о Мел и близнецах:

— Если бы я только знал, где она, Рози, — мне невыносима сама мысль о том, что эти два беспомощных ребенка находятся где-то в нищенских трущобах.

Он замолчал, моргая, и стал рыться в кармане в поисках платка. Роз вышла в кухню, чтобы приготовить кофе и дать ему возможность справиться со своими чувствами. Бедняга. Не часто видишь мужчину, который дает волю чувствам; ей очень льстило, что такой важный мужчина держится с ней так легко.

Вернувшись в комнату, она увидела, что он налил себе еще виски; очень хорошо, что он чувствовал себя здесь как дома, раз сделал это. Он сказал, что ему очень жаль, что он ведет себя как старый дурак и дает волю чувствам, но у него нет никого, с кем он мог бы так поговорить, — никого, кого он мог бы попросить о помощи.

Он откинулся на спинку дивана и одной рукой как бы невзначай обнял Роз за плечи. Он прижал ее к себе и наклонил голову, чтобы поцеловать ее. Роз так разволновалась, что он нашел ее привлекательной для поцелуя, что ей было все равно, что его поцелуй был слегка слюняв и пах виски и что его руки жадно шарили под ее свитером. Но когда его руки неожиданно опустились вниз, скользнули под юбку и проникли прямо между бедер, она ахнула и постаралась отодвинуться. Никогда нельзя делать это с чужим мужем — тетя Роз не осмелилась бы даже подумать об этом. На мгновение тень ее тетки появилась в комнате, а потом Джо пробормотал что-то о том, что любит ее и хочет ее, и слово «любовь» прозвучало как благословение. Любовь. Он любит

ее. Он так сказал. Это все меняет: это превратило кувыркание на диване во что-то серьезное и определенное.

Она была рада, что, хотя у нее не было ни одного нормального приятеля, она не была девственницей. Что она делала это с кем-то — ну, почти делала. Вроде как делала, несмотря на то, что парень был неумелый, и все это произошло на ужасном выпускном вечере в чьем-то богатом родительском доме, когда все разошлись парами по спальням.

Обычно нужно избегать того, кто остался один в такой ситуации, но это был случай, когда нужно было или соглашаться на то, что осталось, или потом жалеть. Роз была сыта по горло тем, что она всегда оставалась одна и что в восемнадцать лет все еще была девственницей, что вообще-то у нее никогда не было приятеля.

Поэтому она и тот парень без пары пошли в одну из спален, то есть в комнату гувернантки, потому что все остальные помещения к тому времени были заняты. Из соседней комнаты доносился звук скрипящих пружин и приглушенные хихиканья, а потом было пять минут стыда и еще пять минут ощупывания, сопровождавшегося прерывистым дыханием… Когда он расстегнул штаны, Роз была удивлена, потому что уроки биологии не вполне готовят тебя к реальности.

Она помнила ощущение грубой твердой плоти, которая проникала в нее, повреждая и разрывая, и горячего дыхания в лицо, и как она подумала: неужели это все, и как скучно все это и утомительно. Им пришлось вытереть одеяло гувернантки салфетками, и потом Роз увидела, что лежала на своей юбке, которая тоже испачкалась, так что ей пришлось надеть ее задом наперед и так носить до конца вечеринки, и с тем парнем они избегали разговаривать до конца вечера. Она подумала, что если это то, что воспевают поэты, и на чем основана вся культура современных любовных песен, и ради чего люди умирали и отрекались от престола, то, насколько она поняла, ей этого не надо.

Но Джо Андерсон любил ее, он был старше и более опытный, и это было другое.