Темнота в солнечный день

– Вот только эти розыгрыши или идут в ход в самом начале, при первом знакомстве, или не применяются вообще. Теперь смотри: тебя приняли нормально, тут же вписалась в компанию, вместе со всеми сидела и веселилась. Ну зачем тут розыгрыш, если ты ребятам понравилась и тебя сразу приняли?

– А что же тогда она… – протянула Юлька еще с некоторой сварливостью.

– Лорка – это Лорка, и пишется Лорка, – как мог убедительнее сказал Митя. – Любит она, когда хряпнет пару стаканов подряд, малость дуркануть, вот и решила тебя попробовать оконфузить. А ты и купилась. Юлечка, у нас тут совсем не так все устроено… да и никаких халатиков нету. Ну, поняла теперь?

– Так я, выходит, на розыгрыш купилась…

– А я что тебе объясняю?

– И что делать? – спросила Юлька чуть растерянно.

– Вот уж никак не уходить, – уверенно сказал Митя. – Если уйдешь, получится, что она тебя обыграла, оконфузила зеленую малолетку. Я сейчас пойду ее немножко воспитаю, ты пока на лавочке посиди – я ее простыми русскими словами воспитывать буду. И вот что… Совсем было бы хорошо, если бы ты, пока я там ей мораль читаю, сама придумала какую-нибудь реплику поядовитее и поубойнее. Вот тогда уже Лорка будет по уши в конфузе. А ты покажешь, что никакая ты не зеленая малолетка. Сумеешь что-нибудь придумать? В пошловатом взрослом стиле? У тебя ж язычок острый, я давно убедился…

– Попробую, – с многозначительной решимостью пообещала Юлька и села на лавочку, положив плащик на колени.

Митя пошел во времянку. Все тут же уставились на него.

– Что за непонятно что? – недоуменно спросил Батуала.

– Лорка, душу твою… – сказал Митя. – Я потом хрен горчицей намажу и в попку тебя отжарю. Горчицы у нас еще две баночки… Ну на хера ты Юльке такое ляпнула?

И в точности повторил для всей честной компании, что именно.

– Очень даже неумно… – покрутил головой Батуала, и Сенька согласно кивнул. – Зря ты с ней так. Хорошая девчонка, моментально в компанию влилась, да вдобавок Митькина лирическая симпатия… Может, точно насчет горчицы подумать, и в три смычка?

– Ну, ребята… – сказала Лорка покаянно. – Ну, не удержалась. Такая забавная у Мити целка, сразу начала взрослую строить… Я и не утерпела.

– Можно подумать, сама целкой не была… – проворчал Батуала. – Что, убежала?

– Да нет, на лавочке сидит, – сказал Митя. – Я ей сказал, что буду Лорку на матах таскать, так, чтобы не слышала. Короче, я ей дело предъявил так: у нас, мол, есть обычай новичков испытывать всякими розыгрышами, а Лорка, подбухав, влезла от большого ума, когда никаких розыгрышей уже и не нужно было.

– Толково, – сказал Батуала и посмотрел на Лорку с каким-то нехорошим интересом. – Веди Юльку, а я уж подыграю…

Когда Митя вошел, пропустив вперед Юльку, взял у нее плащ и снова повесил за петлю для пуговицы, увидел, что Батуала взялся за дело всерьез. Первая от кухни занавеска была отдернута, на кровати ничком лежала Лорка, а Батуала грозно возвышался над ней с наполовину намотанным на кулак солдатским ремнем.

– Такие дела, Юлечка, – сказал он, поигрывая ремнем. – Накосячила Лариса Федоровна по полной программе…

– Я нечаянно… – пискнула Лорка, не поднимая головы.

– За нечаянно бьют отчаянно, – сообщил Батуала. – Не знала? Юль, как скажешь: задрать подол и влепить пяток горячих, чтобы в следующий раз шутки поумнее выбирала? И долго сесть не могла? У нас законы суровые, но справедливые: она не тебя обидела, она всех нас обидела. Еще подумаешь теперь, что мы все тут сексуальные уроды какие-то…

– Ой, ну не так уж жестоко! – воскликнула Юлька искренне. – На первый раз и простить можно.

Батуала с неудовольствием отступил, сматывая ремень с кулака:

– Вставай уж… прощенная.

Когда Лорка встала с нешуточной радостью на лице (от Батуалы и в самом деле можно было очень даже свободно получить ремнем по заднице, числились за Лоркой и до того разные мелкие косяки, не тянувшие пока на серьезную экзекуцию), Юлька подошла к ней почти вплотную и с ангельским взглядом, ангельским голоском сообщила:

– К сведению некоторых… У нас с Митей кровать получше, чем эта развалюха. И халатиков я чужих не ношу, только свои.

И смотрелось это, и прозвучало крайне эффектно – еще один прием из богатого женского арсенала (пусть эта женщина пока и не женщина). Батуала за спиной Юльки показал Мите большой палец, потом распорядился:

– Прощенная! В темпе одна салатики крошить. Пора рассказать обстоятельно, как меня в гестапо пытали…

Салаты объявились на столе с поразительной быстротой. Разлили по новой. Батуала особо не чванился и нос не задирал, но сидел с нескрываемой гордостью на лице.

На что у него были все основания. С этого дня Батуала стал легендой аюканской хулиганистой молодежи, о чем, правда, многие еще не знали, но такие вести по городу разлетаются лесным пожаром.

Ни один нормальный парень не станет хвастать, что попал на учет в детской комнате милиции или заработал привод, а то и пятнадцать суток. Дело это настолько обыденное, что хвастуна тут же обсмеют и припомнят длиннющую вереницу его предшественников – кое-кто из которых и под условный срок попал, а то и на зону.