Темные тайны

Вскоре это чувство угасает, и разум затуманивается.

– В ту ночь, когда я родился, разразилась страшная гроза, – рассказывает Зейл. – Она прошлась по всему острову Келлера. Мой отец пытался сдержать ее, но буря была слишком сильна для него. Он не мог остановить ее наступление. А мама не могла задержать мое рождение.

– Ты родился в грозу?

– Мне не было и двух минут, как ветер снес нашу маленькую хижину и выхватил меня прямо из рук мамы.

По небу плывут облака, но, когда Зейл взмахивает рукой, они откатываются прочь, словно он отогнал их.

– Когда меня нашли, я лежал в большой луже. Целый и невредимый. Шторм бушевал повсюду, но вокруг меня было спокойно. Мама говорила, что в том маленьком пузыре не было ни ветерка, чтобы пошевелить крохотный завиток на моей макушке.

– Мощь моря и неба, – шепчу я. Точно, как сказала мне Лапочка.

Мы сидим близко друг к другу, я чувствую, как статическое электричество, исходящее от него, едва заметно гладит меня. Мы долго сидим у протоки Лайл и болтаем, а небо постепенно становится бархатно-черным, и на нем, как рождественские огоньки, зажигаются звезды.

И мы делаем то же самое на следующую ночь.

И на следующую.

И так продолжается неделями.

Пугающие видения об Элоре возникают, но я не узнаю ничего полезного. Словно я плыву и плыву против течения, однако совсем не продвигаюсь вперед. Река лишь сносит меня обратно.

Харт тоже уплывает от меня все дальше, а мне его так не хватает. Я очень тоскую по нему, но Харт больше ко мне не заходит. Я часто его вижу, он стоит на пристани и смотрит на реку или сидит на краю дощатого настила, наблюдая за плавающим в пруду Уилли Нельсоном. Однако с таким же успехом нас может разделять сотня миль. Его разбитое лицо почти зажило, но Харт сильно похудел, щеки осунулись, а вокруг глаз появились темные мешки. Я наблюдаю, как его уносит прочь, точно пепел от сигареты. Я пытаюсь вернуть его, но, как только я упоминаю Элору, Харт закрывается и отталкивает меня.

– Не надо, – просит он, словно ему нестерпимо слышать ее имя. – Элоры больше нет. Какое это имеет значение?

Ева тоже отдалилась, порой я застаю ее за тем, что она следит за мной из окна спальни, но видимся мы редко. Наконец она приходит ко мне 4 июля, на День независимости, чтобы посидеть со мной на ступеньках парадного крыльца магазина и понаблюдать, как люди запускают фейерверки с речной пристани. Мы едим мороженое в вафельных брикетах, и Ева позволяет мне заплести во французскую косу ее волосы.

– В последнее время ты видела Харта? – спрашивает она, и я качаю головой.

– Нет.

Она смотрит на меня так, словно я лгу.

– Вы с ним вместе, не так ли?

Я слышу боль в ее голосе и задаюсь вопросом, как много Ева видела из того, что происходило между мной и Хартом в ту ночь, несколько недель назад, в день моего рождения.

– Нет, – уверяю я. – Мы с ним не вместе. Между нами ничего нет и не было.

Я не говорю ей всей правды, о том, что Харт сейчас в раздрае, чтобы быть с кем-то.

– Да это и не важно, – замечает она, и наступает тишина, если не считать взрывов ракет и фейерверков. Я хочу спросить Еву о той ночи, когда произошла драка. Что случилось с ней там, на пристани? Принадлежал ли Элоре тот голос, что она слышала? Но я не успеваю это сделать, потому что Ева извиняется и уходит. После этого я вижу ее только, когда она вешает новые колокольчики.

Кейс до сих пор злится, и я его не виню. Мы с ним редко пересекаемся, однако когда это происходит, он зло косится на меня. Его лицо зажило, но Харт оставил его без зуба и со шрамом над бровью, и я представляю, что всякий раз, смотрясь в зеркало, он вспоминает, что мы считали его убийцей.

Даже Ринн меня избегает, иногда я успеваю заметить, как она скрывается за углом или за деревом. Ее выдают длинные рыжие волосы, по ним я узнаю, что она неподалеку. Но Ринн не приближается. И я не понимаю, кого она боится больше – ругару или меня.

Конечно, мы порой собираемся около костра перед домом Серы и Сандра или пьем по очереди пиво на поляне за домом Мэки. Но с нами нет Элоры, нас избегает Кейс, Харт игнорирует, а Ева просто не приходит, поэтому тусовки проходят как-то странно. Мы стараемся вести себя так, будто ничего не случилось. Смеемся, слушаем музыку, рассказываем истории. Сера, если достаточно выпьет, целуется с Мэки. Или мы на чьем-нибудь диване смотрим старый фильм. Но всякий раз, когда мы вместе, я пересчитываю нас по головам. Просто, чтобы убедиться, что больше никто не пропал.

В течение дня я занята тем, что помогаю в «Мистической Розе». Расскладываю эфирные масла и стираю пыль с лечебных камней. Расставляю в алфавитном порядке книги, изучаю руководство по хиромантии и позволяю Сандру сделать мою звездную карту.

По совету Серы жгу шалфей, сплю, положив под подушку кусок горного хрусталя. Лапочка утверждает, что это прояснит мое сознание. Я даже посмотрела один из тех новых дисков с упражнениями йоги, однако ничего не помогает, поэтому я начинаю бегать.