Темные желания

И уж совершенно точно она не собиралась менять работу. Где еще ее бы взяли на работу с двумя детьми, без рекомендаций? А преподавать музыку в доме графа явно было некому. Разве что Патрик… но Элизабет казалось, что у мальчика нет склонности к музыке.

— Благодарю вас, миссис Джонс.

Когда Элизабет вышла, Джоанна подняла на мужа встревоженный взгляд:

— Милорд? Кажется, я сегодня… умудрилась оскорбить нескольких очень влиятельных женщин.

— Вот как? — он с трудом мог себе это представить.

— К сожалению, это так, — Джоанна высвободилась из его объятий и отошла на несколько шагов. — Они приезжали с утренним визитом, и поначалу разговор шел весьма неплохо, а потом… они стали рассказывать всякие небылицы, и я прогнала их. Весьма бесцеремонно.

— Это твое право. Ты хозяйка в этом доме.

— Но дело в том, что… — она посмотрела ему в глаза. — Вы были в «Колокольчике»?

Судя по безнадежному взгляду Джоанны, она знала, что это за место. И, кажется, великосветским сплетницам удалось найти в его поведении то единственное, что могло вызвать у Джоанны отвращение к нему. Правда, она уже была его женой и уйти от него не могла. Но есть ли худшее наказание, чем видеть отвращение в глазах женщины, которую любишь? Видеть еженощно, ежечасно?

— Да, — коротко ответил он.

— И… и что вы там делали?

Граф скупо улыбнулся: в этом была вся Джоанна. Для любой другой женщины было бы достаточно одного этого слова, чтобы поверить в худшее. Поскольку он не хотел усугублять сомнения Джоанны, то воспользовался ее вопросом, чтобы пересказать события в двух словах:

— Я пробыл там три минуты. Этого оказалось достаточно, чтобы спасти юного мистера Джеймса Стоуна из объятий порока.

Джоанна поверила ему сразу и безоговорочно, он читал это доверие в ее глазах.

— А девушка, которую вы купили? — спросила она уже скорее из любопытства, чем из страха.

— Мисс Фитцджеральд с компаньонкой и своим братом благополучно уехали в одно из моих дальних шотландских поместий. Он должен мне некоторую сумму денег, и юная леди совершила огромную глупость, пытаясь вызволить брата из долговой тюрьмы, — сухо закончил он.

— Глупость… Милорд… вы считаете глупостью, если кто-то жертвует собой ради любимого человека? Ради брата?

Ему не хотелось углубляться в данную тему. Едва Джоанна задала этот вопрос, он моментально почувствовал все подводные камни и опасные течения возможного разговора.

— Иногда подобная жертва оправданна, но не в этом случае, — ответил он. И не удержался от нотации. — Фитцджеральд старше сестры. Он был обязан позаботиться о ней и ее будущем, а не проигрывать их небольшое наследство. И уж тем более не ставить свою невинную сестру в подобное положение.

Джоанна опустила голову и сжала губы. Он ждал.

— Да, вы правы, милорд, — она подняла на него смягчившийся взгляд. — В этом случае вы правы.

Он приподнял ее подбородок и коснулся губами ее рта.

— Моя разумная жена, — пробормотал он.

* * *

Через несколько дней ему вдруг пришло в голову повидаться с Джоанной в середине дня и пригласить ее на прогулку. Чаще всего он виделся с ней ночью или за завтраком, все его время занимал этот законопроект, нудный, но необходимый. И он просто соскучился по жене, и потому, как только у него выдался свободный день, отправился к ней.

Фипс сообщил ему, что леди Гримстон с детьми находится в классной комнате.

С детьми?

Войдя в классную комнату, в которой много лет назад и сам занимался с учителем, граф обнаружил, что та сильно переменилась. Из нее исчезли дух унылой скуки, грозные изречения о непослушании и строгие портреты. Зато появились новые парты в количестве восьми штук, красиво разукрашенный алфавит на стене, окруженный огромным количеством детских рисунков, новый глобус, красивые книги и множество других мелочей, которые нельзя охватить одним взором, но которые создавали неповторимую картину, согревающую сердце. Шесть парт из восьми занимали дети. Его приемный сын Патрик, Джеймс Стоун… А кто же были остальные четверо?

При появлении лорда учитель встал, вежливо поклонился и поприветствовал своего работодателя. Граф заметил в глазах учителя странную смесь долго скрываемого недовольства и облегчения.

— Добрый день, милорд.

— Добрый день, мистер Симмонс, — ответил лорд Гримстон на приветствие учителя и обратил свой взор на жену, которая сидела за седьмой партой. Джоанна, слегка смутившись, закрыла книгу, лежавшую перед ней.

— Добрый день, милорд, — поздоровалась она и встала из-за парты, точно гувернантка, приветствующая хозяина.

— Представь мне детей, Джоанна.

— Это дети Элизабет Джонс, Саманта и Джон, — она положила ладони на плечи двух белокурых детей. Девочке было лет восемь, на вид она была самой старшей из детей, мальчику же было года четыре, он казался самым младшим.

Джоанна подошла к мальчишкам-близнецам лет пяти.

— Ричард и Роберт, сыновья Беатрис Бридж, моей… подруги и компаньонки. У нее еще есть дочь, Лора, но та совсем малышка, — с нежностью договорила она.

— Бридж? Кажется, она приглядывает за твоим старым домом?

Джоанна почему-то на несколько мгновений опустила глаза. Словно что-то скрывала.