Темный Демон (ЛП)

Викирнофф поднял ее с непринужденной легкостью и перенес в дальний угол пещеры, где приготовил для них на полу ложе. Повсюду стояли свечи, огоньки мерцали в танце, бросая тени на стены, освещая кристаллы, создавая свечение. Покрывало из темно–синего бархата с множеством подушек. Он уложил ее на живот, руки нежно путешествовали по телу, затем он погладил ее голову.

– Мы мокрые….

– Нет, – и они мгновенно стали сухими.

Наталья прикрыла глаза, когда его руки стали массировать шею. Он шептал что-то на своем языке, призывая ее поспать, пока он заботится о ее измотанном теле. Викирнофф разминал мышцы шеи возлюбленной, плеч, рук, спины, поясницы, ягодиц, бедер и икр, прежде чем перевернул и улегся рядом.

Наталья парила в тумане дурманящего удовольствия. Почувствовав язык, блуждающий по ее пульсу, легкое поддразнивание ложбинки между грудями, ее соски заныли от сладкой муки, помня об их многочасовых играх. Но в этот раз все это было успокоением, и то, как его язык ударял, ласкал, и то, как задержался на месте. Мужчина нежно посасывал грудь, прежде чем опуститься ниже и провести много времени с золотым колечком в ее животе.

– Тебе оно нравится, я права? – Наталья спросила, не открывая глаз. Ей нравилось заполонившее ее ощущение, как будто плывешь на волнах, пока Викирнофф с ленивой тщательностью изучал ее. Что-то за этой медлительной чувственностью крылось, в отличие от недавнего жесткого голода.

– Очень сильно, – он уткнулся носом и поцеловал колечко, затем продолжил путешествие вниз к рыжему треугольнику, – Мне нравится твое тело, Наталья, такое красивое соотношение мягкого и твердого, а также изгибов, – Он зарылся пальцами во влажное тепло, – В основном, я обожаю то, как ты реагируешь на меня. У меня было очень много лет, чтобы вообразить, как это будет. Я научился, как нужно угождать женщинам, чтобы быть готовым. Хотел узнать каждый способ, как доставить удовольствие, когда суженая сможет мне вернуть наслаждение. Но фантазии не смогли подготовить меня к реальности.

Наталья слегка приподняла ресницы, чтобы взглянуть, как он опустил голову между ее бедер. Ощущала каждую эмоцию, но оказалась не готовой к проглаживанию и ласкам языка, который находил каждый изнывающий уголок и исцелял. Не оказалась готова к вспышке жара, пронесшегося внутри, разлетаясь резкой нуждой. Она вцепилась в покрывало, приподняв бедра, с жадностью встречая его ненасытный рот.

– Я думала, ты укладываешь меня поспать, – Наталья дотянулась до его волос, пытаясь найти якорь, пока тело, казалось, готова поглотить пучина.

– Я передумал. Не двигайся, Наталья. Просто лежи и не двигайся.

– Это невозможно.

Мгновенно ее руки оказались поднятые над головой, она не могла увидеть, как он это сделал, но лежала вытянувшись на покрывале. Он приподнял ее бедра, подсунув под них подушки, создав для нее больше комфорта, прежде чем вернулся к прежнему занятию. Его рот, зубы, язык казалось, были везде, руки притягивали требовательно, и он играл с ней, пока она не взмолилась о пощаде. Он снова и снова подводил ее к краю, но никогда не позволял рухнуть в бездну.

Наталья могла ощущать жар его каменной эрекции у бедра. Он полагал, что, сделав ее беспомощной, сможет мучить, доводя до грани безумия, но у нее имелись другие идеи. Сознательно объединив их разумы воедино, разделив свое неуемное вожделение и темную острую необходимость в освобождении. В голове Наталья создала образ, как он возвышается над ней, а она стоит на коленях и обхватывает ртом его член, гладит, сосет, доводя до такого же сумасшедшего исступления. В это время она сознательно слегка потерлась о его самое чувствительное место и услышала его тихий стон. Плоть зазывно ответила, отвердев и увеличившись еще больше от стремления и нужды. Он мог воображать, что доминирует, а она будет покорной, но она была такой же яростной и страстной, как любая тигрица, и способна не хуже его управлять разумом.

Викирнофф стал поцелуями прокладывать дорожку вверх по ее телу, потерся лицом о нежную кожу, не способный заполучить еще больше своей женщины. Он любил чувствовать ее: единение атласа, шелка, огня и пламени. Свет от свечей играл причудливый любовный танец на ее теле, искушая сильней, а в сознании возник эротический образ: он возвышается над ней, между коленями пышные груди, а Наталья настолько плотно прижата к нему, что он каждой частичкой ощущает ее.

Она дразнит член, отнимая дыхание, лаская языком головку и щель, словно облизывает мороженное. Вожделение поднялось до уровня неутолимого голода.

 Она выглядела беспомощной, вытянутая на покрывале под ним, руки по-прежнему над головой, глаза поблескивают, подобно драгоценным камням, но в Натальи нет ничего беспомощного.

Викирнофф обхватив ее голову руками. Губы скользнули по нему, опалив влажным жаром рта, от которого перехватывало дыхание, а сердце гулко колотилось в груди.