Читаем Темный карнавал полностью

У Чарли прямо мир клином сошелся на этой бледной штуковине, запечатанной в сыворотке. Даже челюсть отвисла от удивления, так что было видно зубы и розовую изнанку рта. В глазах застыла смесь недоумения и восторга.

Кто-то подошел к нему сзади из темноты – кто-то небольшой, в сравнении с его исполинским ростом.

– Ну что, брат, – сказал он, заходя в свет лампочки. – Так и стоишь?

– Угу, – промычал Чарли, недовольный тем, что его отвлекли.

Хозяин цирка уродцев счел любопытство Чарли вполне уместным.

– Он многим нравится, – сказал он, кивнув на обитателя банки, как на своего старого знакомого, – ну в хорошем смысле, я хочу сказать.

Чарли потер свой мощный подбородок.

– А вы никогда не думали ее продать?

Хозяин крякнул и на секунду вытаращил глаза.

– Продать? – сказал он. – Не, про это я не думал. Она же приводит мне клиентов. Народ любит поглазеть на такое. Не, продать не думал.

У Чарли вырвался вздох разочарования.

– Ну, разве что… – прикинул в уме хозяин, – если б попался какой-нибудь парниша с деньгами, тогда, может, и подумал бы.

– И за сколько?

– Ну, скажем, если б парниша дал… – Хозяин цирка прищурился и начал загибать пальцы, одновременно наблюдая за реакцией Чарли на каждый загнутый палец. – Скажем, если б парниша дал три… четыре… или, к примеру, семь… восемь…

На все эти перечисления Чарли выжидающе кивал. Глядя на это, хозяин цирка продолжал повышать сумму:

– Ну, там, десять… пятнадцать долларов…

Тут Чарли обеспокоенно нахмурился. И хозяин цирка сразу дал отступного.

– А если бы у парниши было, скажем, двенадцать долларов? – с ухмылкой поинтересовался Чарли.

– Ну, тогда бы он точно смог купить эту штуковину в банке, – вынес свою резолюцию хозяин цирка.

– Надо же, – сказал Чарли, – а у меня в джинсах как раз завалялось ровно двенадцать долларов. Негоже возвращаться в лощину Уайлдерс с пустыми руками. Я как раз подумывал притащить домой что-нибудь этакое, вроде вашей штуковины. Поставлю на полку над письменным столом. Дружкам покажу – пусть знают, с кем имеют дело.

– Ну, ты, того, это… – сказал хозяин цирка.

Продажа совершилась, и банка была поставлена на заднее сиденье фургона Чарли. При виде ее лошадь забила копытами и заржала. А хозяин цирка вздохнул с некоторой долей облегчения.

– Вообще-то, она мне уже вот где, эта банка, – сказал он, – глаза бы мои на нее не смотрели. Так что не благодари. И вообще¸ в последнее время мне такое лезет в голову. Про эту банку. Ну, да ты не слушай меня, мало ли чего я там брешу. Бывай, фермер!

Чарли уехал. Голубые лампочки ярмарки погасли, словно звезды, и повозка с лошадью погрузилась в темную луизианскую ночь. Потом стихли и лязгающие звуки карусели. Остались только Чарли, лошадь, мерно стучащая копытами, и кузнечики.

Ну и банка сзади, за спинкой сиденья.

От качки жидкость в ней хлюпала и выплескивалась через край. А холодное серое существо, сонно прильнув к стеклу, все выглядывало, выглядывало, но так ничего и не видело. Ничего-ничего…

Чарли протянул руку назад, чтобы погладить крышку. Обратно к нему вернулась уже совсем другая рука: от пальцев пахло выпивкой, они дрожали от холода и от избытка чувств. При этом сам Чарли прямо-таки светился от счастья. Есть, сэр!

Хлюп, хлюп, хлюп…


Лощина Уайлдерс встретила его пылью, подсвеченной гирляндами зеленых и кроваво-красных фонариков. Последние освещали мужичков, которые, сбившись в стайку перед зданием магазина, оскверняли его территорию громким пением и плевками.

По скрипу колес они, конечно, догадались, что это едет Чарли, но когда фургон затормозил, даже не повернули свои плешивые черепушки в его сторону. Только мигали светлячками сигар да квакали, как лягушки в летнюю ночь.

– Привет, Клем! Привет, Милт! – нетерпеливо крикнул Чарли, склонившись к ним всем корпусом.

– А-а, Чарли. Смотрите-ка, Чарли, – промямлили они в ответ.

Но Чарли решил вырубить назревающий политический конфликт прямо на корню.

– У меня тут есть кое-что! – крикнул он. – Кое-что такое, что вам точно понравится!

Под навесом у входа в магазин блеснули подсвеченные зеленым светом глаза Тома Кармоди.

Чарли казалось, что Том Кармоди, как животное, обитает в каких-то определенных местах, а именно – под навесами, в густой тени деревьев, а если в помещении, то в самых темных его закоулках. Сидит там в темноте – и посматривает. Что у него там на лице в этот момент – не разглядеть, зато от глаз никуда не спрячешься – они так и ждут, чтобы поднять тебя на смех. И каждый раз он придумывает что-нибудь новенькое.

– Нет у тебя там ничего, что нам понравится, ты, ушлепок!

У Чарли сам собой сжался ворсистый на костяшках кулак.

– А вот и есть! Какая-то непонятная фигня в банке, – продолжил он. – То ли чьи-то мозги, то ли маринованный волк, то ли… А вот сами идите, тогда и увидите!

Щелчком стряхнув с сигары розовый пепел, кто-то из мужичков лениво подошел посмотреть. Чарли с важным видом приподнял крышку банки, и в тусклом свете фонаря стало видно, как доброволец переменился в лице.

– Мать моя, что это?

Перейти на страницу:

Все книги серии Брэдбери, Рэй. Сборники рассказов

Тёмный карнавал [переиздание]
Тёмный карнавал [переиздание]

Настоящая книга поистине уникальна — это самый первый сборник Брэдбери, с тех пор фактически не переиздававшийся, не доступный больше нигде в мире и ни на каком языке вот уже 60 лет! Отдельные рассказы из «Темного карнавала» (в том числе такие классические, как «Странница» и «Крошка-убийца», «Коса» и «Дядюшка Эйнар») перерабатывались и включались в более поздние сборники, однако переиздавать свой дебют в исходном виде Брэдбери категорически отказывался. Переубедить мэтра удалось ровно дважды: в 2001 году он согласился на коллекционное переиздание крошечным тиражом (снабженное несколькими предисловиями, авторским вводным комментарием к каждому рассказу и послесловием Клайва Баркера), немедленно также ставшее библиографической редкостью, а в 2008-м — на российское издание.

Рэй Брэдбери

Современная русская и зарубежная проза

Похожие книги

Лавка чудес
Лавка чудес

«Когда все дружным хором говорят «да», я говорю – «нет». Таким уж уродился», – писал о себе Жоржи Амаду и вряд ли кривил душой. Кто лжет, тот не может быть свободным, а именно этим качеством – собственной свободой – бразильский эпикуреец дорожил больше всего. У него было множество титулов и званий, но самое главное звучало так: «литературный Пеле». И это в Бразилии высшая награда.Жоржи Амаду написал около 30 романов, которые были переведены на 50 языков. По его книгам поставлено более 30 фильмов, и даже популярные во всем мире бразильские сериалы начинались тоже с его героев.«Лавкой чудес» назвал Амаду один из самых значительных своих романов, «лавкой чудес» была и вся его жизнь. Роман написан в жанре магического реализма, и появился он раньше самого известного произведения в этом жанре – «Сто лет одиночества» Габриэля Гарсиа Маркеса.

Жоржи Амаду

Классическая проза ХX века