Темный кристалл

Настя опустила голову и ничего не ответила.

– Ладно, я понимаю, тебе надо все это переварить, и не тороплю. Буду ждать столько, сколько скажешь.

– Мне душно, Сережа, я к речке пойду, на воздух. Мне что-то нехорошо, – пробормотала Настя и выскочила из дома.

Настя прибежала к пирсу запыхавшись, села прямо на доски и опустила ноги в воду. Все плыло перед глазами. Ожидая, пока дыхание придет в норму, она вытерла набежавшие на глаза слезы. А потом разрыдалась в голос, по-бабьи, оплакивая свою несчастную женскую судьбу. Измена Миши – тот самый удар под дых, который перенести невозможно. Как красиво он притворялся! Казалось, сердце вот-вот разорвется.

Михаил постоянно говорил о честности. Нестерпимая боль жгла ей сердце. Настя всматривалась в воду, которая морщилась серой рябью, потом начала смотреть на небо, на бегущие по нему облака, которые вдруг заплясали у нее перед глазами. Она смотрела на небо до тех пор, пока оно не успокоилось. Солнце светило, облака перестали прыгать, и ей становилось лучше. Настя огляделась.

Рядом ссорились две курицы из-за червяка. День был жаркий. Ветерок с реки оказался настолько теплым, что ни о какой свежести не было и речи. К ней неслышно подошел Феликс и сел рядом.

– Тетя, ты очень расстроились из-за меня? Тебе, наверное, не хотелось, чтобы я родился?

– Малыш, ты прости мою реакцию, я не хотела тебя обидеть.

– Знаю, поэтому я здесь. Хочу понять, чем я могу тебе помочь?

– Тебе сколько лет?

– Недавно исполнилось четыре с половиной.

– Недавно?

– Да, месяц назад.

Настя быстро сделала подсчет, и на глаза опять набежали слезы. Все верно, этот ребенок был зачат, когда они с Мишей делали подсадку. А в это время Миша сделал ребенка на стороне.

– А что такое подсадка? – малыш во все глаза смотрел на Настю.

– Я что, это сказала вслух? – Настя испугалась.

– Нет, про себя. Вы только дяде Сереже не говорите, что я так умею. Он замучил меня экспериментами. Два раза в месяц в меня вливают капельницу. Я потом неделю не могу спать. Тетя, обнимите меня!

Настя неловко обняла мальчика и прижала к себе. И вдруг у нее внутри появилось новое чувство… чувство всепоглощающей любви и нежности к этому ребенку.

Мальчик всхлипнул почти по-детски.

– У меня никогда не было мамы. Ты станешь моей мамой?

– Мальчик мой, я больше никогда не оставлю тебя. Да, я очень хочу быть тебе мамой.

– Дядя Сережа – плохой человек. Нам не надо с ним жить.

– Почему ты думаешь, что он плохой?

– Там, в его лаборатории, много людей. Они не знают, что он с ними делает, а я знаю. Я прожил там три года, и все видел. Я не хочу больше туда ездить, не хочу.

– Обещаю поговорить с ним и попрошу тебя больше не трогать.

– И спать меня сегодня положишь?

– Вот это обещать не могу. Если только Сергей разрешит. Я боюсь его, – честно призналась Настя. – Будет лучше, если он не увидит наших чувств. Я вернусь сюда в понедельник. Сергея не будет. Вот тогда обещаю почитать тебе на ночь сказку.

– Мне сказки неинтересны, – фыркнул Феликс. – Лучше купи Толстого, «Война и мир». Давно мечтаю прочесть эту книгу. Пошли со мной, покажу тебе наш лес, он лучше любой сказки. Он поможет тебе, я знаю.

Мальчик повел Настю самой короткой, знакомой ему дорогой. И через несколько минут они очутились в лесу. Лес уже успел спрятать под свежей зеленью прошлогоднюю листву, и поэтому стоял чистый, нарядный. Земля, напитанная водой после зимы, щедро отдавала ему свои соки. Всё живое вокруг спешило обзавестись парой, поэтому шум от криков птиц стоял невообразимый. Где-то далеко, перебивая птичий гвалт, пел первый соловей. А рядом с ними свистал свою песню чёрный дрозд.

– Правда, здесь красиво? – спросил у Насти Феликс.

– Очень красиво.

– Пойдем к озеру. Если не боишься холодной воды, сможешь искупаться.

– Но у меня нет купальника, – растерялась Настя.

– Так в лесу никого нет, – засмеялся мальчик. – А я отвернусь.

К озеру они вышли неожиданно: тропинка сделала поворот, и перед их взором раскинулось озеро. Оно было большое, овальное, будто кто-то ровно очертил его форму. Блестела ровная гладь воды, в ней отражались небо и все окружающие водную чашу деревья. По берегам росли белые крупные лилии.

– Это мое любимое место, – сказал Феликс. – Сюда часто прилетают утки, дно здесь песчаное. А еще, когда мне очень одиноко и плохо, я прихожу сюда, купаюсь, и мне всегда становится хорошо.

– Но ты такой маленький. Как же тебя отпускают без присмотра?

– Я не маленький, я знаю больше, чем любой человек, которому исполнилось тридцать.

– Скажи, ты получил свою гениальность из-за лекарств?

– Видимо, да. Я читал, каким должен быть ребенок в моем возрасте. Я, конечно, не жалуюсь, но, наверное, у каждого должно быть детство. А мне неинтересно играть с игрушками.

– В наше время дети, в основном, сидят в компьютерах или телефонах, даже такие маленькие, как ты.

– Я считаю, это разрушает их мозг. Я предпочитаю читать классику и научно-популярную литературу.

– И кто твой любимый писатель?