Темный любовник

— Которое, конечно же, абсолютно ничего не прояснило. Да брось, неужели ты не припас для меня парочку слов?

— Официально нет.

— А если не для печати?

Батч вынул из кармана жвачку. Аккуратно развернув ее, согнул бледную пластинку и прикусил. Бет припомнила, что он когда-то курил, но в последнее время она не замечала за ним подобного. Чем, вероятно, и объясняются все эти «Ригли»[59].

— Не для печати, О’Нил, — поднажала она. — Клянусь.

Батч кивнул через плечо. — Тогда нам стоит закрыть дверь.

Его офис не превышал размерами ее кабинку в газете, но, по крайней мере, здесь были дверь и окно. Однако мебель у него оказалась похуже. Старый стол был из настоящего дерева, но выглядел скорее как верстак из столярной мастерской. Столешница вся изрезана, а лак местами так ободран, что поглощал флуоресцентный свет, словно путник, умирающий от жажды в пустыне.

Батч бросил ей папку и сел.

— Ее нашли за мусорными контейнерами. Почти вся кровь стекла в канализацию, но коронер[60] обнаружил в организме следы героина. Тем вечером она занималась сексом, что, в общем, не новость.

— О, Боже мой, это же Мэри, — воскликнула Бет. Не отрывая глаз от жуткой фотографии, девушка опустилась на стул.

— Двадцать один год, — Батч выдохнул проклятье. — Какая гребаная потеря.

— Я ее знаю.

— По полицейскому участку?

— Росли вместе. Не так долго мы жили в одном приюте. И позже я иногда сталкивалась с ней. Чаще всего здесь.

Мэри Мулкахи была красивой маленькой девочкой. Она жила вместе с Бет всего где-то около года, а потом ее отправили обратно к родной матери. Два года спустя она вновь вернулась под опеку государства, когда в семилетнем возрасте ее на целую неделю бросили одну. Мэри рассказывала, что жила на сырой муке после того, как остальная еда закончилась.

— Я слышал, что ты прошла через систему усыновления, — сказал Батч, задумчиво изучая ее. — Не возражаешь, если я спрошу почему?

— А как ты думаешь? Нет родителей, — Бет захлопнула папку и положила ее на стол. — Вы нашли оружие?

Он прищурился, но в глазах не было недовольства. Казалось, он решал, позволить ли ей сменить тему.

— Оружие? — подсказала она.

— Еще одна метательная звездочка. Со следами крови, но не принадлежащей жертве. Мы также нашли остатки пороха в двух разных местах, как будто кто-то поджег сигнальные ракеты и положил их на землю. Хотя трудно представить убийцу, желающего привлечь внимание к трупу.

— Ты думаешь, преступление против Мэри и бомба в машине связаны между собой?

Батч пожал широкими плечами.

— Возможно. Но если бы кто-то действительно хотел отомстить Большому Папочке, они бы подыскали себе жертву, стоящую повыше в пищевой цепи, чем Мэри. Они занялись бы самим сутенером.

Бет закрыла глаза, представив себе пятилетнюю Мэри, держащую подмышкой безголовую Барби в оборванном платье.

— Но с другой стороны, — добавил Батч, — может, это лишь начало.

Она услышала, как сдвинулся стул, и подняв взгляд, увидела, что он обогнул стол и направился к ней.

— У тебя есть какие-нибудь планы на сегодняшний ужин? — спросил он.

— Ужин?

— Да. Ты и я.

«Крутой мэн» приглашает ее? Снова?

Бет поднялась, чтобы находиться с ним на равных. — Ээ, да… нет, то есть, спасибо, но нет.

Даже не будь между ними своего рода профессиональных отношений, ее голова все равно была занята другим. Только представьте. Она планировала сидеть и надеяться, что мужчина в коже захочет навестить ее вечерком, также как надеялась и этим утром.

Проклятье, один хороший перепих и она уже считает, что они продолжат в том же духе? Пора вернуться к реальности.

Батч цинично улыбнулся. — Когда-нибудь я все же выясню, почему не нравлюсь тебе.

— Ты, правда, мне нравишься. Ты умеешь за себя постоять и, несмотря на то, что я не в восторге от твоих методов, не могу сказать, что мне не доставила удовольствия новость о том, что ты вновь сломал нос Билли Риддлу.

Грубые черты лица Батча смягчились. Под прицелом его пристального взгляда Бет подумала, что она, должно быть, чокнутая, раз не чувствует к нему влечения.

— И спасибо, что послал вчера ночью своего друга, — сказала она, закидывая сумочку на плечо. — Однако должна признаться, поначалу он чертовски напугал меня.

А потом показал ей наилучшее и самое потрясающее применение человеческому телу.

Батч нахмурился. — Друг?

— Ты знаешь. Тот, что похож на готический кошмар. Скажи мне, он из отдела нравов, да?

— О чем, черт побери, ты говоришь? Я никого не посылал к тебе домой.

Кровь отхлынула у нее от лица.

Но растущие подозрительность и тревога на лице Батча удержали от попыток освежить его память.

Бет направилась к двери. — Я ошиблась.

Батч схватил ее за руку. — Кто, ко всем чертям, был в твоей квартире вчера ночью?

Она бы и сама хотела это знать.

— Никого. Как я и сказала, я ошиблась. Увидимся позже.

Бет бросилась вон из здания, заметив, что сердце стучало в три раза чаще обычного. Вырвавшись наружу, она вздрогнула от упавшего на лицо солнечного луча.

Одно было ясно: ни за что на свете она не отправится на встречу с этим мужчиной. И не важно, что на улице стоял день, а Уоллес-Авеню, д. 816 находился в лучшей части города.