Темный огонь

Это был брак по договору. Ник до зимы шестьдесят пятого года служил в армии Штатов. Он лишь раз, и то ненадолго, заехал домой, и визит этот был не из радостных. Теперь между ним и отцом стояла стена, потому что Ник узнал тайну своего происхождения и гневался на Дерека за многолетнюю ложь. Но Дерек, открытый как всегда, не заметил перемен в отношении к нему Ника. Ник знал, что его родители были уверены: это война изменила его.

На следующую весну он приехал в Англию, а годом позже женился на наследнице Кларендона. Ник влюбился в Патрицию с первого взгляда. У нее были роскошные темно-золотые волосы, зеленые миндалевидные глаза и роскошное тело, за обладание которым любой мужчина готов бы был умереть. Патриция была ослепительно хороша – и прекрасно знала об этом.

До брака они провели вместе лишь считанные часы. Ник был разочарован холодностью девушки, но решил, что она просто «соблюдает приличия», как это принято в Англии. Он даже боялся целовать ее – это он-то, целовавший женщин уже в четырнадцать лет! Но все же до свадьбы он сорвал два поцелуя. В первый раз Патриция позволила ему коснуться ее губами, никак не ответив; ее губы были холодными и гладкими, словно мрамор. Во второй раз она выразила явное неудовольствие и напомнила Нику, что она – леди и что они еще не женаты. Причем сказала она это так выразительно, что у Ника до самого вечера горели от стыда уши. И больше он не прикасался к ней до самого венчания.

Однако и после свадьбы Патриция не запылала страстью – во всяком случае, страстью к Нику.

Она всего лишь пассивно подчинялась ему. Для Ника это было ужасающим разочарованием.

Нику с юности нравилось заниматься сексом. Это было неотъемлемой частью его жизни. Да и его родители ничуть не скрывали своей любви друг к другу, а его отец не таил, что ему чрезвычайно нравится забавляться со своей женой. Руки Дерека постоянно касались Миранды, гладили ее. И при любой возможности Дерек тащил жену в спальню, а то и за стог сена – прямо среди бела дня. Дети – Ник, Рет и Сторм – не раз слышали, как Миранда вскрикивала: «Дерек! Ну что ты… Дети!»

И Ник наивно предполагал, что они с Патрицией будут жить так же счастливо.

Но когда Патриция забеременела, правда открылась ему во всей своей полноте. Жена не пускала его в свою постель, упорно повторяя, что ей ненавистны его прикосновения. Она содрогалась даже от вида мужа. Ника это глубоко ранило, но он ничем не выдавал своих чувств. Он натянул на лицо маску вежливости и поклялся себе никогда больше не приходить в спальню Патриции.

Но после рождения Чеда он нарушил свою клятву. Он любил Патрицию. Он желал ее. В конце концов, она была его женой и обязана была ему повиноваться. Он пришел к ней; она подчинилась. Он попытался сломить возникшую между ними стену, попытался поговорить с ней. Она же хотела лишь одного: чтобы он выбрался из ее постели и вышел из ее комнаты, дав ей возможность поскорее заснуть.

Он был настолько глуп, что решил открыть ей правду о своем рождении. И как-то раз, напившись и тоскуя по ее телу, а может быть просто по доброму слову, по Техасу, родителям… черт бы побрал Дерека, который не был ему отцом, но которого Нику так не хватало, – в общем, охваченный грустью, он отправился к Патриции. Она не прогнала его, но, как обычно, была совершенно бесчувственной; заниматься с ней любовью было все равно, что трахаться с деревяшкой. А потом Ник, глядя в потолок полуприкрытыми глазами и чувствуя, что готов лопнуть от отчаяния, начал рассказывать жене историю про Чейвза. Он только и успел сказать, что в нем течет на четверть индейская кровь, как Патриция взбесилась от отвращения.

Она истерически зарыдала, обвиняя Ника в том, что он лжец и вообще дрянь. Она вдруг принялась оплакивать Чеда, к которому до сих пор не проявляла особого интереса, крича, что она самая несчастная женщина на свете, потому что родила полукровку. Она даже пыталась наброситься на Ника и выцарапать ему глаза своими длинными, острыми ногтями. Ник с легкостью отшвырнул ее и ушел.

А через восемь месяцев после этого Патриция сбежала со своим любовником, графом Болтэмом.

Если бы у Ника остались к жене хоть какие-нибудь чувства, он бы убил их обоих, он бы уничтожил Патрицию за то, что она предала его и сына.

Но, несмотря на то, что он уже не любил ее, она оставалась его женой. И оставалась, что было куда более важно, матерью Чеда. А потому граф бросился в погоню. Он без труда нашел любовников в одной из таверн Дувра, готовых ускользнуть во Францию. И вызвал Болтэма на дуэль. Красавец Болтэм был настолько глуп, что Ник просто не смог убить его. Он прострелил ему колено, искалечив на всю жизнь.

– Это тебе на память, – сказал он Болтэму. – Никогда не трогай того, что принадлежит мне.

Он притащил Патрицию обратно в Драгмор, не обращая ни малейшего внимания на ее полные ненависти глаза и угрюмое молчание. Она не желает больше появляться с ним в обществе? Замечательно! Он никогда больше не прикоснется к ней, это он обещает. Он требует только одного: чтобы Патриция была хорошей матерью Чеду. Патриция отказалась.