Темный. Плохой. Незнакомый

— Черт, Джейсон, черт! У меня рыжие волосы, ладно? Я рыжая, с зелеными глазами, веснушками и тугой влажной пиздой для тебя… Девушка на фотографии совсем не похожа на меня… У меня большие сиськи, Джейсон, большие, большие гребаные сиськи, и я хочу, чтобы ты трахнул их, я хочу, чтобы ты трахнул меня. Блядь, Джейсон, я, черт возьми, собираюсь кончить… черт…

— Блядь… — простонал он.

— Кончи для меня, Джейсон… пожалуйста… я хочу услышать тебя… пожалуйста, позволь мне услышать, как ты кончишь для меня…

Но я этого не услышала.

Раздался глухой удар и приглушенный голос, похожий на женский визг.

И линия оборвалась.

* * *

Джейсон

Телефонная трубка выскользнула у меня из руки, когда я убрал член обратно в джинсы. Телефон с грохотом упал на пол у моих ног, и батарейка отлетела под стол. Я выругался себе под нос, наклоняясь за ней.

С дверного проема на меня уставились сердитые глаза, губы надуты и готовы начать скандал.

— Я спросила, с кем ты разговариваешь?!

— Я думал, ты давно в постели.

— Очевидно, нет, — выплюнула она. — Кто она?

Я уставился, как Эйприл сложила свои идеальные руки на своих идеальных сиськах, сдувая с лица выбившуюся прядь обесцвеченных волос. Даже сердитая и одетая в старую хлопковую пижаму, она была хороша, как картинка. Впрочем, не имело значения, насколько она была совершенна. Эта сука больше ничего для меня не значила.

— «С кем»?

— Гребаная прошмандовка на гребаном телефоне, Джейсон, — нахмурилась она. — Эта та сучка из ВИП-ложи, не так ли? Я так и знала, маленькая потаскушка.

— Когда это стало твоим гребаным делом?

— Эм, когда мы, блядь, поженились.

Я посмеялся над ее наглостью.

— Ты шутишь? Будто моя личная жизнь имеет для тебя значение.

— Личная жизнь? Больше похоже на убогую жизнь гребаного извращенца.

Я стиснул зубы.

— Я оставляю тебя в покое, не сую свой нос, как ты и хочешь. К чему эти двойные гребаные стандарты?

— Мы все еще

женаты, Джейсон. Если ты хочешь это изменить, ты можешь подписать чертовы документы о разводе, а до тех пор все, что ты делаешь — мое гребаное дело.

Я снова собрал свой телефон.

— Я подпишу эти гребаные бумаги, как только ты дашь мне на подпись хоть что-то разумное.

— Я прошу то, что принадлежит мне.

— Ага, и все остальное, до чего могут дотянуться твои жадные маленькие ручонки. Попроси Фабьена выкупить мою долю, если ты так отчаянно хочешь остальное.

— Это не имеет никакого отношения к Фабьену. Это между нами.

— Это чертовски меняет дело.

Она закатила глаза.

— Никто из нас точно не был святым, Джейс.

— Мне всегда было интересно, сохранился ли у тебя во рту вкус его члена, когда я подарил тебе наш свадебный поцелуй?

— Не разыгрывай из себя потерпевшую сторону. Это бы возбудило тебя, грязный урод. — Я наблюдал, как красивая линия ее губ опускается вниз. — Хочешь скандала, не так ли? Хочешь выставить меня дурой? Эта маленькая корова продаст тебя за две секунды, не думай, что она этого не сделает. И что потом? — Она бесцельно обвела рукой комнату. — А потом это, это, это — все, ради чего мы работали, все пойдет прахом.

— И это ты продолжаешь говорить мне это.

— Не веришь мне?! Спроси своего агента. Посмотрим, что он скажет по поводу очередного скандала. Ты можешь попрощаться со своим уютны маленьким спонсорским контрактом спортивной одежды, а также с чертовой рекламой дезодоранта. Тебе разрушат карьеру, заставят продавать твою убогую гребаную историю жизни в журналы для парней, чтобы вернуть все, это то, чего ты хочешь?

Я протиснулся мимо нее.

— Да, да, да. Будущее будет ярким.

— Это правда. — Затем появились дрожащие губы. Я ненавидел, когда она вытворяла такое дерьмо. — Я тебе настолько не нравлюсь, что ты хочешь все для меня испортить? Втоптать мое имя в грязь?

— Всегда такая мелодраматичная…

— Ты хочешь увидеть, как мир смеется над нами, не так ли? Жалеет нас.

Слово «жалость» задело. Сильно ужалило.

— Никто не собирается нас жалеть, Эйприл.

— Она проболтается, Джейсон. Она именно такого типа.

Я улыбнулся.

— Ты серьезно думаешь, что я звонил девушке с игры на прошлой неделе? Она была в поле моего зрения максимум две минуты.

Ее глаза расширились:

— Тогда кто? Пожалуйста, боже, только не Селия Матерсон… У нас с ней благотворительный сбор средств в следующем месяце… Или, подожди, это ведь не Кейли Райан? Это Кейли?

— Это никто.

Она поджала губы, как делала на своих безвкусных фотосессиях.

— Не было похоже, что это никто. Не думай, что я не замечала звонков, Джейс. Я, блядь, заметила.

— Поверь мне, этот никто не вызовет никаких проблем.

Она сократила между нами расстояние, сверкая ледяными голубыми глазами.

— Все стремятся создать проблемы! Они просто хотят правильную гребаную цену!

— Не в этот раз.

— Как ты можешь быть так уверен?

Я бросил ей телефон, любуясь выражением ее шока, когда она прокручивала номера с премиальными расценками.

— Потому что она гребаный оператор секс-чата.

Глаза Эйприл сузились, превратившись в ядовитые щелочки.