Темный рай

Но вот однажды поздним вечером кое-что произошло. Черный кот уже спал, свернувшись калачиком на подушке. Растаяв от умиления, я устроилась рядом и почесала его за ушком. Тот довольно заурчал и перевернулся на спину: он любил, когда я его глажу. Внезапно мой взгляд упал на ошейник с кулоном, в котором ходил кот. Точь-в-точь как амулет Питерсона… Это сходство показалось мне очень загадочным. Странное любопытство овладело мной.

Потянувшись к украшению, пальцы ловко справились с застежкой. Тихо, чтобы не потревожить спящего кота, я погладила его по мордочке и, нетерпеливо взяв в руки дорогой ошейник, принялась разглядывать утонченные детали ювелирного изделия, невольно сравнивая с тем самым огромным ожерельем Николаса. Удивительно, но даже узор на самом амулете совпадал с этим. Я не знала, что именно он означает, но от такого сходства мне явно стало не по себе.

Может, это кот Питерсона, а ожерелье – их фамильная реликвия? Но почему тогда Николас мне ничего такого не рассказывал? А что я тогда вообще о нем знаю? Самую малость. И это незнание меня пугало. Я не знала как самого Николаса, так и черного кота. Пересекались ли эти двое раньше? Я бы показала амулет Питерсону, вот только днем кота ищи-свищи. Он словно знал, что я ухожу в школу, и для него же будет лучше, если в этом доме о его присутствии больше никто не узнает. Завтра так и сделаю. Заберу в школу ошейник и задам Николасу вопросы, которые терзают меня по ночам. Думаю, в этом нет ничего криминального. Скажу, что у меня есть кот, и спрошу его о непонятном таинственном сходстве. Может, сам Питерсон будет удивлен не меньше, чем я.

Но под утро меня ждал сюрприз.

Я жмурилась от жгучего яркого солнечного света. Всю ночь мне снились сладкие сны. Открыв глаза, я так и застыла от неожиданности. Неизвестный мне трепет пробежал по всему телу. Мой сон продолжался наяву: вот он, мой любимый. Здесь. Рядом.

Николас спал как младенец. Сквозь сон, сладко потянувшись и причмокивая, он уткнулся носом в мое плечо. Его рука нежно заключила меня в теплые объятия. Уголки губ непроизвольно подскочили вверх. Я уже привыкла ощущать слабость, находясь с ним так близко, ведь не было ничего более приятного.

Вздохнув с восхищением, я до боли закусила нижнюю губу, с большим трудом заставляя себя не поддаться порыву чувств и с головой не окунуться в его ласки…

Стоп! Николас?..

Поймав себя на этой мысли, я испуганно подскочила на кровати. Закрыв ладонями рот, я из последних сил сдержала крик. Видимо, я все еще сплю.

– Черт возьми, Лорен!..

Кажется, я разбудила спящего Питерсона.

Все смешалось в моей голове, и я непонимающе уставилась на него. Но, кажется, тот был удивлен не меньше.

– Николас, что ты тут делаешь? Как ты тут оказался? – возмущенно спросила я. – Ты вообще в курсе, что незаконно проник в чужой дом?

Но ответа не последовало. Растерянно забегав глазами по комнате, Питерсон зачем-то осмотрел себя. Вначале свои руки, а потом и всего целиком. Затем снова перевел встревоженный взгляд на меня. Сдвинув брови, он о чем-то задумался, в очередной раз выругав себя за невнимательность. А я только удивленно хлопала глазами, непонимающе глядя на юношу. Наконец его взгляд упал на прикроватную тумбу, на которой вчера лежал ошейник кота, и которого на месте, к моему величайшему удивлению, не оказалось. Вместо него там покоился знакомый позолоченный амулет самого Питерсона. Каким чудом он там оказался? Я понятия не имела. Наверное, я все же схожу с ума.

– Лорен? Что там за шум? – послышался ворчливый голос крестной с первого этажа. – Я сейчас поднимусь…

От этих слов меня будто холодной водой окатили. Окончательно проснувшись, я с ужасом посмотрела на парня, ожидая каких-либо идей с его стороны.

И тут мы услыхали громкие шаги.

Это Ненси… Она уже наверху…

Словно во сне я наблюдала следующую картину: Николас одним прыжком соскочил с кровати, схватил свое ожерелье и тут же надел его. Не теряя времени, голубоглазый юноша распахнул окно и через несколько секунд оказался за ограждением. А я лишь успела очередной раз ужаснуться, проследив, как он умело прыгнул со второго этажа особняка Тернеров и при этом остался целым и невредимым.

– Пожалуйста, давай забудем об этом, – бросил он напоследок и скрылся из виду, давая мне возможность вздохнуть с облегчением.

С тех пор минул целый месяц. Питерсон так и не дал прямого ответа, как он очутился тем утром в моей спальне, каждый раз переводя тему разговора. Но когда-то ему придется ответить на мои вопросы. Мы оба это прекрасно знали.