Тень

– Это не просьба!!! – заорал Карлай, и его крик на пару мгновений будто заморозил всё и всех в комнате.

Оттаивая с трудом, почти шепотом Уна спросила:

– Когда мы едем?

– Мы?! – птичьи брови Карлая взлетели вверх, вишневый огонь полыхнул в распахнутых глазах. – Ты останешься здесь!

– Нет! Я должна быть с тобой! Потому что это… честно!!! А еще это возможность увидеть отца… наверное, последняя возможность… Ты не посмеешь запретить мне…

Но супруг только продолжал качать головой.

– Но как же?! Разве не ты говорил мне, что семья – это о реальной жизни, о помощи и поддержке, о том, чтобы разделить между собой все таким, какое оно есть. Что бы ни происходило! Это тот самый момент! Та самая реальная жизнь, в которой нам нужно держаться вместе!

Она бросила взгляд на Лесэна, безмолвно наблюдающего за их спором. И, к своему удивлению, обнаружила, что лицо юноши обращено к хозяину с тем же вопросом, что светится в глазах самой Уны. «Как ты можешь отказывать ей в этом?!»

Карлай выдохнул согласие и вышел из кабинета. В коридоре послышался его голос, отдающий указания мажордому и курьеру.

Они отправлялись с караваном специальных грузовых судов, ползущих друг за другом сначала по узкому городскому каналу, потом по реке, которую в простонародье называли Горлом. Берега ее были столь круты и высоки, что выступы скал иногда нависали прямо над крышами лодок. Из-за этого проход по Горлу считался самым небезопасным отрезком пути. Основная часть жилого массива оставалась в стороне. В то же время ландшафт позволял отлично прятаться и беспроигрышно атаковать. Поэтому на каждой палубе день и ночь дежурили часовые. Каждое звено каравана представляло собой неторопливую самоходную платформу, на которой под навесами покоился груз. На судах не включали моторы, шли на буксире за мощным головным кораблем, чтобы лишний шум не проглатывал подозрительные звуки.

Под палубой их лодки ютилось несколько тесных кают. Несмотря на мореную и покрытую лаком мебель и обитые тканью стены, даже лучшая из этих комнатушек скорее пугала, чем дарила ощущение уюта. Уна села на край откинутой от стены кровати и взяла на колени вышитую подушку. Та махнула декоративными кистями на уголках. Пахнуло плесенью.

Карлай с Лесэном суетились наверху, распоряжаясь, как складывать и упаковывать ящики. Одни из них не должны были промокнуть, другие – оказаться на солнце, третьи приходилось обкладывать льдом и сеном, а потом оборачивать в плотную материю. Уна слушала скрип и грохот в сопровождении ругани матросов и солдат и чувствовала себя невероятно маленькой даже в этой крошечной каюте.

Когда корабли тронулись, девушка долго смотрела в окно. Городские кварталы уползали вдаль. Ей не хотелось прощаться. Не от уверенности, что они вернутся. Она понимала, что, возможно, и нет. Ей было жалко Морриса, но даже его светлое лицо и тихая улыбка Руми, всегда стоящей у него за спиной, не создавали ощущения, что она покидает дом. Прежнее чувство дома уползало от нее вместе с этими башенками и мостами в какое-то теплое, но уже совершенно недостижимое прошлое. Новый дом она носила с собой. Он был всюду, где они втроем могли вести свои обычные неспешные беседы или вовсе молчать. Не было разницы. И этот призрачный дом, без стен и крыши, казался куда более крепким, чем столетние, потемневшие от сырости камни Цидад-де-Рома.

Еда была скромной, поэтому поужинали они довольно быстро и спать легли непривычно рано. Уна затихла между ними и долго еще чувствовала, как Лесэн смущен ее присутствием, как не может устроить ни ноги, ни руки. А еще ей казалось, что она лежит в объятьях солнца и луны. Тело Карлая казалось горящим от жара в сравнении с кожей его тени, холодной и гладкой, словно галька из ручья. Широкая грудь тахиса под ее пальцами поднималась и опускалась. Ей было приятно чувствовать это движение жизни. Как и приятно было ощущать прохладный лоб, прижавшийся к ее плечу. И нежные пряди, легко щекочущие шею. Девушка слушала эти ощущения, свои мысли, звуки дыхания. Карманные часы Карлая, оставленные у изголовья кровати, царапали тишину, выступая неторопливым дирижером этой внутренней пьесы. Вчера все, что происходило сейчас, показалось бы возмутительным. Возможно, завтра тоже. А сегодня… А сегодня она чувствовала себя невероятно богатой…

Вдруг наверху раздался какой-то шум. Уна попыталась предположить, что это могло быть, но ничего не шло в голову. Еще шум. Удар и скребущий звук. Потом крики матросов. Очень нехорошие крики.

Карлай дернулся и сразу сел. На миг застыл, прислушиваясь, а затем соскочил с кровати, на ходу хватая одежду. Следом из постели выпрыгнул Лесэн. Желтые глаза ударили в девушку горящим в них ужасом и одновременно пугающей пустотой, будто сам риса уже находился не здесь. Может быть, на палубе. А может быть, далеко в прошлом на горящей фабрике.