Тень Далиды

Старлей кивает головой, как китайский болванчик. Или как собачка, которых иные водители любят за рулем на панель ставить. Чтобы поддакивала: молодец, мол, хозяин, хорошо водишь, так держать. У нее голова вверх-вниз, вверх-вниз, а водиле приятно, он себя уважать начинает. Так и старлей кивал и докивался. Я поверил в то, что я художник, и уже не отступал от своей веры до конца службы. В конце концов всех нас в школе рисовать учили, а чтобы изобразить стол, на котором пузырьки с лекарствами, буквы написать особых талантов не требуется. По черчению у меня твердая «четверка» была. А то, что старлей лох в живописи, никто не виноват.

– Дали, – вздыхает, – это хорошо. Значит так, Бельский. Пойдешь ко мне в лазарет, я тебя отмажу. Работы для тебя у меня море. Стены как в дурдоме, цвета детской неожиданности, а я хочу радоваться, когда прихожу на службу. Напишем, что ты хроник, ага? Пил до армии, кололся?

– Да вы что, товарищ старший лейтенант! Как можно! Это и представить себе нельзя, чтобы художник кололся. Что он тогда напишет? Он же вместо кисти… ну, я не знаю, он палитры не увидит.

– От палитры до пол-литры, – усмехается старлей, – один шаг. Я слышал, что художники любители принять на грудь.

– Не-е, – разубеждаю, – тут им с офицерами не тягаться. Вы не волнуйтесь.

– Хохмишь? – посуровел.

– Никак нет!

– Я не пью. Лучше извинись, пока не поздно.

Я извинился, заверив старлея в том, что и сам не пью. Не пил, не пью и никогда не буду. Принял обет трезвости.

– Ну, это ты брось, – морщит он нос. – Иногда выпить не грех. Надо просто знать, когда пить, сколько и с кем.

– Это я знаю.

– Вот и отлично. Только к тебе это сейчас не относится. Для тебя в армии сухой закон. Понял, рядовой Бельский?

– Так точно!

– Ага… Стой пока здесь, я пойду договорюсь, – он направился к столику, за которым разбирали документы призывников.

– Только не надо писать, что я хроник, – попросил я его. – Пожалуйста. Мне ведь еще жить и жить.

– Живи, – разрешил он. – Хроники бывают разные, – и подмигнул мне.

Так я стал психом. Не опасным, нет. Астено-депрессивный синдром. Он проходит, когда доктор захочет. Доктор напишет – он есть. Потом ход болезни – лучше, хуже. Как с подопытным кроликом: сегодня глаза краснее обычного и половая активность значительно снизилась. Продолжаем наблюдение. А потом, когда кролик профессору надоест, станет ему не нужным, как в моем случае, потому что завезли партию свежих крыс, профессор кролика реабилитирует. Все, мол, у него нормально, половая активность восстановилась, можно выпускать на волю. Астено-депрессивный синдром приказал долго жить, потому что закончился срок срочной службы.

Вот так у меня было. Год кряду рисовал я на стенах лазарета армейское граффити, весьма, надо сказать, преуспев в этом деле. Я от старлея затребовал книги по изобразительному искусству, проштудировал их, как мог, а с живописью все тянул. То у меня краски не те, то свет не оттуда падает. Советовался с ним, делал серьезное лицо и восхищался его идеями по оформлению помещения лазарета. Тем временем учился. Понемногу, чему-нибудь и как-нибудь, разумеется. А потом уж начал шпарить маслом по стенам. Дали здорово помог. Его плавящиеся формы у меня получались лучше всего. Текучее стекло, пролитое лекарство, плавящиеся часы. Уставший стол и вялая кровать больного. Всем хочется спать. Психотерапия такая, очень успокаивает. Между тем сам Дали тревожит. Так что я его обскакал. Вот что значит поверить в себя, когда в тебя верят другие. Мы со старлеем стали друзьями не разлей вода. Прощались на платформе того самого поезда Свердловск-Тавда как братья, звонить друг другу обещали, в гости я его звал.

– Может, ты сам еще приедешь, – сказал старлей. – Ко мне.

– Куда? – не понял я.

– В Тавду.

Сам ты иди в Тавду, подумалось. Ну и название у городочка, как в такой ехать добровольно? Тем не менее, «пошел в Тавду» – это не мат, хотя очень на него похоже. К примеру, знакомятся двое, то-се. Ты где живешь? В Питере, там, или в Москве. А ты где? В Тавде! За такое можно и по морде схлопотать, вот ведь не повезло тавдянам или как их там по-научному. Тем не менее это город, российский город, который есть на карте. Славный город на берегу реки Тавды, протекающей в Тавде, от которой до Свердловска двенадцать часов одноколейки. Нет, не хочу я в Тавду, извините.

– Лучше вы к нам.