Тень ее высочества

Грэм подозрительно легко воспринял новость, что у нас осталось чуть меньше двух лунных циклов до гибели и нам следует спешить в храм Судьбы. Его также не насторожило, что он потерял со мной связь и не смог слушать розговор с Тристаном. Впрочем, такое, как он признавался ранее, уже случалось.

Мне везло: я легко открыла секретную дверь между моей гардеробной и спальней телохранителя и забрала из тайника, все что указал сатуриец. В наследство от Грэма мне достались: три с половиной сотни северинов, абола, то есть непромокаемый воинский плащ, легкий арбалет, короткий меч, ножи и сюрикэны. Все это со сменной одеждой и пакетом Тристана я засунула в походную сумку.

Из потайного ящика гардеробной я достала мужскую одежду, в которой не так давно щеголяла инкогнито по столице.

Еще я не забыла захватить единственную вещь, которая принадлежит мне с самого рождения. Кольцо. Простое кольцо, которое нашли в моих пеленках. Женское украшение из меди, без каких-либо особых примет, кроме глубокой царапины изнутри ободка. Украшение не представляет ценности, наверное, поэтому его у меня и не отобрали. В годы обучения я носила его на нитке, и когда приходилось особо тяжко, оно напоминало, что если самые родные предают, то чего ждать от посторонних? Подобные утешения помогали переносить обиды и насмешки остальных падчериц Судьбы.

Да, я никогда не прощу свою мать за то, что она меня бросила. Но когда-нибудь благодаря кольцу я найду ее и потребую назвать причину предательства.

В последний раз окинув свои покои придирчивым взглядом, поняла, что уже тоскую. Тоскую по «серым» будням принцессы, по ненавистным обязанностям, этикету, по фрейлинам и дворцовым интригам, по великолепным нарядам и даже по тому бодрящему ощущению, которое возникает всякий раз после неудавшегося покушения на мою особу. Глупо? Наверно. Но зато честно. Как бы я не лукавила, мне понравилась роль принцессы.

Олив в волнении то и дело промокал платочком лоб. Любимый кулинар императора, нервно озираясь и жалобно вздыхая, почти силой затолкал меня в бочку из-под пива.

— Спасибо, риэл Олив, — придержав крышку, с чувством поблагодарила я повара.

— Никогда не думал, что буду кому-то помогать выбраться из дворца… Благодарите принцессу, риэлла, только ей я готов оказать подобную услугу, — и кулинарный гений запечатал бочку, едва не стукнув по голове крышкой (интересно, был бы он аккуратней, если бы я не сменила внешность, а убегала бы в облике принцессы?).

Очередная телега с пивом следовала прямо на Хрустальную площадь — жители и гости столицы по обычаю будут праздновать до полудня. Потом несколько часов на сон — и народное гулянье продолжится. Аристократы покинут свои покои к вечеру, когда начнется бал.

Сидеть в дурно пахнущей бочке — малоприятное занятие, и Грэм старался развлечь меня разговором о нашем будущем путешествии. Я хотела перенестись в Итэрион, крупный торговый город в Рионской провинции, где можно приобрести лошадь и недостающее снаряжение. Сатуриец считал мое решение неразумным и настаивал на маленьком поселке, в котором мы останавливались на ночь во время дипломатической поездки в Хевикан.

Мы подъезжал к площади, а наш спор ни к чему не привел. Появление очередной порции хмельного пойла встречали радостные крики. Меня ощутимо встряхнуло, когда гуляки стали скачивать бочки с подводы. Я сгруппировалась, зажав амулет переноса в кулаке. Слегка затошнило, когда дошла очередь до моего гробоподобного пристанища и бочка оказалась на земле.

— Э! Да тут пустышка! Нас надули, жадные сволочи! — праведное возмущение послужило сигналом к действию.

Выбив ногами дно, я, как можно шустрее, выскочила из бочки и оказалась посреди огорченных любителей пива.

— Держи пацаненка!

Злобное выражение мятых рож говорило о том, что «пацаненка» сейчас будут бить. И бить будут долго. И, похоже, ногами…

— Хватай щенка!

Увертываясь от скрюченных пальцев, я пыталась выскочить из окружения смурых мужиков.

— Йоськин демон, да это ж девка! Лови, лови бабу! Лови!

Больше не пытаясь отбежать подальше, я активировала амулет, вонзив шпильку в ладонь. Тошнота, а затем пронзительно-тонкий звук и ослепляющий свет накрыли меня тяжелой волною.

Глава 15. Распутье

Элевтийский тракт, Северная империя,

34-й день прихода Эвгуста Проклятого

Холодный свет луны серебрил выжженную землю. Гарь пропитывала воздух, ветер раздувал пепел. Успокаивающе оглаживая лошадь, всадник быстро осмотрелся. Хутор вырезали дочиста прошлой ночью — это понятно и без помощи магии.

Игреневый жеребец, нервно всхрапывая, недовольно затряс дымчатой гривой. Карим Эспинс спешился и подошел к ближайшему пепелищу. Встал на колени и набрал пригоршни золы. Жители хутора защищались до последнего. Но силы были не равны. А он опоздал. Снова. Всадник сжал кулаки, просыпая пепел, и прошептал слова короткой молитвы.