Тень Города

— Здравствуйте, господин полковник, присаживайтесь, и — Владимир извлёк из пакета бутылку «Флагмана» и три пластиковых стакана, — надеюсь, американские обычаи не противоречат русским?

— Нет, мистер Синеусов. Простите, я прочитал: «Синеусов Виталий Петрович» — он — ваш дед? — и добавил, — пожалуй, для лётчика трудно сделать лучший памятник.

— Да, он был моим дедом, — Владимир разлил три стакана, отдав один резиденту, а другой поставил к стеле, накрыв куском хлеба, — что же, царствие небесное асу той страны, которой уже нет на карте! — Владимир дёрнул, грустно улыбнувшись, американец последовал его примеру.

— Извините, мистер Синеусов, а сбоку стелы даты — семьдесят первый, семьдесят восьмой, и две — восемьдесят второго, причём, у последних совпадают месяц и день; это, как я понял, победы, но почему только два ордена?

— При советской секретности могло не быть и ни одного — дали за «Кфир» в семьдесят восьмом, или то «мираж» был, и при дальности пуска ракет МиГ-25 не особо рассмотришь, ну и за пару «шестнадцатых» в одном бою седьмого июня — этих он уже на МЛД — Владимир кивнул на памятник, — а за Вьетнам… Даже штампа в билете не получил, у вас, наверное, тоже было такое?

— За Вьетнам… — Нилсон помрачнел, — и такое было. И не только такое. Эта дата… двенадцатого февраля тысяча девятьсот семьдесят первого года, в три двадцать пополудни, по местному времени, МиГ-21 сбил ракетным пуском американский палубный перехватчик «Фантом-2» с экипажем в составе второго пилота-оператора капитана Роберта Мэй Чепмена и, майора Алекса Нилсона капитана. Когда я увидел дату… Больше потерь палубной авиации в этот день у нас не было… И как же тесен этот мир, мистер Синеусов, если даже в небе не хватает места, а встречаются все…

— Простите, Мистер Нилсон, они погибли?

— Молодой Роберт — да, а мой отец катапультировался. И пробыл три года в плену у вьетконговцев. Кстати — двадцать второй год, они ровесники с вашим дедом, только мой отец ещё жив, правда, очень болен… — Нилсон печально посмотрел на Владимира, — Время… Время убивает надёжнее ракет, пуль или снарядов, и его никому не дано победить!

— Я попробую победить время, полковник. Вы ведь пришли сюда, чтобы узнать об этом? — Владимир положил на столик ладонь, кристалл Печати сверкнул, отразив синее полуденное небо.

— Господи, мистер… — дипломат разглядывал древний камень, понимая, как опытный разведчик, что перед ним может оказаться дешёвая побрякушка, но, то же чутьё разведчика говорило резиденту — это правда! — господин майор, нам пора уходить, надеюсь, вы продумали пути к отступлению, потому что за мной наверняка проследили, и думаю, что не ФСБ, а наши… можно сказать, общие недоброжелатели.

— Как только мы соберёмся сорваться с места, эти ребята себя проявят, я, вот, кое-кого уже засёк, — Владимир посмотрел на часы, — на счёт три, бегите за мной, к огородам! — Владимир перекрестился, поклонившись праху деда, тихо сосчитал до трёх, и, мгновенно перемахнул через калитку. Тут же, метрах в трёхстах позади «выросла из травы» дюжина ОМОНовцев, прогавкав что-то стандартное в свой рупор. Пара «бобиков», стоявших в километре, за старыми, поросшими крупными деревьями, захоронениями, как рояль в кустах, вывернули, и понеслись им навстречу, сверкая проблесками и визжа сиреной.

— Мистер Синеусов, надеюсь, хотя бы у вас есть оружие или спецсредства, я не имею на это права вне… — Нилсон сбивал дыхание, не поспевая за ним.

— А зачем мне оружие, господин полковник, когда у меня вон что есть! — Владимир указал на появившийся над деревьями, и приближающийся почти бесшумно, на фоне гавканья и воя сирен, грозный силуэт «двадцатьчетвёрки».

Первый же треск милицейских очередей в воздух внезапно смолк, когда, в ответ, метрах в тридцати перед бегущими ОМОНовцами вспыхнула змейка разрывов снарядов подвижной авиапушки, пилот стал церемониться меньше, и буквально вспахал асфальт вольфрамом курсового крупняка прямо перед бобиком, резко затормозившим, второй не успел отвернуть и въехал в него, крепко поцеловав. ОМОН больше и не думал о преследовании. Владимира и резидент почти уже добежали до огорода, метрах в пяти над которым, завис ящер, вырвавший струёй винта, к огорчению хозяев, помидоры вместе с корнями из мягкого чернозёма, на которых уже красовались спелые крупные плоды. Худшей посадочной площадки, чем эти огороды трудно было придумать, вероятно, попытайся лётчик сесть, он бы утопил машину по брюхо в чернозёме. На всякий случай, шасси машина, конечно, выпустила, но висела, буквально, в сантиметрах над землёй.

Из операторской кабины выскочила восемнадцатая и побежала к ним, сжимая СВУ — хорошо, что догадалась не бегать при людях с крупняком наперевес. ОМОНовцы не знали, чего им ждать, и не рисковали не то, что открыть огонь, но и встать с земли.

— Быстрее, Нилсон! — Владимир поторопил резидента, — нам нужно уходить.