Тень императора

Тизар, правда, уверял, что мой организм, как бы хреново ему ни было, со временем переварит любую энергию. Особенно если ее будет не хватать. Но я не предполагал, что от этого может быть настолько худо. Ведь в прошлый раз все было иначе, да и Тизар утверждал, что у нас с магами императорского дома прекрасная совместимость.

– В гробу я видал такую совместимость… – прошептал я, когда желудок в третий раз вывернуло наизнанку и снова скрутило болезненно тугим жгутом. – Гребаная магия… гребаные маги! И мой проклятый дар, потому что, оказывается, жрет все без разбора!

А еще я по опыту знал, что мой дурацкий организм крайне неохотно отдавал выцеженную из других энергию. Ту, что была в магических нитях, еще ничего. А вот живую, выдоенную из мага, он, как выяснилось, проглатывал с особой жадностью. Так что мне пришлось силком выблевывать ее из себя и попутно смотреть, как она с шипением разъедает пол и стены.

Минут через двадцать меня, к счастью, отпустило. Боль в перекрученных судорогой внутренностях затихла. Слабость, конечно, никуда не делась, но беглый осмотр все же позволил отыскать благословенную зеленую ниточку в глубине тайного хода. Так что еще через пять минут я сумел сначала сесть. Затем встать. После чего с трудом разогнулся и потащился куда глаза глядят в поисках свежего воздуха, чистой воды и желательно чего-нибудь покрепче.

И то, и другое, и третье удалось найти неподалеку от кухни, где были вечно открыты окна. Там же стояли бочки с водой, которые регулярно наполнялись. А неподалеку от них, в одной из комнатушек, где жалобно всхлипывала Талья, меня ждало и третье заказанное желание. Увы, я тогда не знал, к чему это приведет, поэтому и совершил одну из главных ошибок в своей новой жизни.

– Он меня вы-ы-ыгнал! – провыла девчонка, когда я без спросу ввалился внутрь и упал на первый попавшийся табурет. – Представляешь?! Вы-ы-ыгнал родной папка! И сказал, что больше ни за что-о не подпустит к главному котлу-у!

Тряхнув гудящей башкой, я увидел стоящую на столе кружку и жадно вылакал ее содержимое, оказавшееся довольно крепким пивом.

– Его любимое… – шмыгнула Талья, размазав по щекам слезы. – Стащила прямо со стола. Пусть знает, как не пускать меня к котлам!

Я облизнулся.

А ничего. Хорошее пиво. Холодное, вкусное. Сто лет такого не пил.

– Сбегу от него! – неожиданно подскочила с лавки девчонка и, решительно подоткнув подол длинной юбки, стремглав кинулась прочь.

– Стой! – спохватился я, когда из коридора раздался дробный топот башмачков. – Стой, дурочка! Куда ты собралась на ночь глядя?!

Талья, разумеется, не ответила. Взбалмошная, упрямая, эмоционально неустойчивая девица и в обычные-то дни никого, кроме себя, не слышала. А тут, смертельно разобидевшись на отца, она и вовсе могла натворить дел.

– Вляпается же идиотка, – осенило меня, когда в коридоре громко хлопнула дверь. Пришлось, чертыхаясь, вставать и тащиться следом. А затем, прикинув, через какие именно ворота расстроенная соплячка может покинуть дворец, возвращаться к потайному ходу, бежать наперерез. И приглушенно ругаться, обнаружив, что эта прыткая пигалица успела к черному ходу раньше, да еще чем-то умаслила стражника, который беспрекословно ее выпустил.

Спорить, матюгаться и что-либо объяснять не хотелось, поэтому я просто достал из кармана утащенный из сокровищницы перстень. Показал императорский вензель вытянувшемуся во фрунт стражнику и совершенно спокойно покинул дворец, устремившись на поиски малолетней беглянки и очень надеясь, что за это время она не влипнет в неприятности.

Она, кстати, не влипла. Не успела, потому что я настиг ее буквально в паре сотен шагов от императорского дворца. В маленьком скверике, которых в Орне насчитывалось немало. Девчонка, присев на первую попавшуюся лавочку, рыдала взахлеб. А когда я подошел, с таким отчаянием взвыла, что у меня рука не поднялась отвесить ей заслуженную оплеуху.

Оказывается, мои рецепты ей не помогли – отец попросту не поверил, что девчонка сама их придумала. Встать на его место и доказать, что необычный состав ингредиентов может дать совершенно неожиданный вкус, он тоже дочери не позволил. Когда же она, разозлившись, тайком пробралась на кухню, чтобы сварить самые обычные щи, рецепт которых я ей на днях подсказал, главный повар императорской кухни совсем осерчал. Прилюдно обозвал свое чадо «упрямой бабой» и выгнал вон, в сердцах пообещав, что выпорет, если Талья еще раз туда вернется.

Все это девчонка, захлебываясь от обиды, буквально прорыдала в мою тунику, намочив ее соплями и слюнями. Но зная по опыту, что сейчас ей никакие утешения не помогут и никакие слова не дойдут, я просто взял ее за руку. Заставил подняться. Вытер слезы. Дал высморкаться в платок, который потом тайком выкинул в кусты. И целый час кругами водил по этому самому скверу, пока расстроенное создание не успокоилось.