Тень Химавата

В драке наметился перевес, действительно, эпирский исполин брал верх над ханьцем. Используя преимущество в весе, он наседал на соперника сверху, чтобы клыками разодрать мышцы на шее и добраться до позвонков. Однако это оказалось непростым делом из-за пышной, похожей на львиную гривы банхара. Тогда он схватил его зубами за мясистое ухо. Тот с ревом мотнул головой, повалился на спину. Молосс решил, что пора хватать за горло и отпустил ухо. Роковая ошибка! Неожиданно банхар вывернулся, мгновенно перекувырнулся через плечо и теперь уже сам вцепился ему в горло. Мощные челюсти сжались на шее противника с чудовищной силой, а глаза загорелись адским пламенем.

Молосс обмяк и замер. Хозяева бросились к собакам. Один, довольный, оттаскивал банхара в сторону, другой обнимал умирающего молосса.

– Давай сюда деньги, – сказал Гермей. – Видно, не все эллины непобедимые воины.

– Ага, – съязвил Куджула. – Только Искандар-Подшо[47] и ты.

Оба рассмеялись. Наполнив вином ритоны из сирийского стекла в золотой оправе, выпили.

– Честная победа, – сказал кушан, передавая другу кошель.

Тот подкинул его в руке, потом вдруг встал и вышел из палатки. Подозвав жестом хозяина банхара, передал выигрыш ему. Фарсиван радостно сунул деньги за полу халата, после чего вернулся к отдыхающей на земле собаке. Публика постепенно расходилась, так как схватка оказалась финальной и желающих выставить на бой питомца больше не нашлось.

Друзья не спешили покидать шатер. В жаровне потрескивали березовые поленья. Уютная атмосфера располагала к отдыху. Однако Куджула не собирался тратить время зря. Он специально выбрал местом встречи собачьи бои в занятой кушанами Капише[48], чтобы настроить Гермея на боевой лад. Храбрость друга и союзника сомнений не вызывала, но задача, которую он собирался перед ним поставить, требовала особенной обстановки. Речь пойдет о жестокой и бескомпромиссной борьбе за долину Синдха[49].

– Мы с тобой знакомы четырнадцать лет, – начал кушан издалека. – Когда я оказался в Бактре, там хозяйничал Гондофар. Только благодаря твоему отцу жизнь эллинов была сносной: он не душил налогами и умел договариваться с ассакенами. Поэтому они не казнили вас за малейшую провинность, как делают саки в Арии.

При упоминании отца, погибшего во время восстания против оккупантов, на лицо македонянина набежала тень. Всему, что он умел, его научил Деимах: воевать, быть справедливым к подданным, терпеть боль… Гермей скучал по нему.

– С тех пор многое изменилось, – сказал Куджула. – Эллины подняли голову и с оружием в руках вернули себе свободу. Деимаха не вернуть, но они будут долго его помнить. Так вот, к чему я это говорю…

Он снова налил себе и Гермею вина. В походах ябгу[50] пил только кушанское вино, из винограда, выращенного в долине Сурхандарьи.

Затем продолжил:

– Мы друзья. Между нами не должно быть секретов. Моему положению сейчас не позавидуешь. Я слишком увлекся походом на юг, а тем временем тохары у меня за спиной перешли Хисарский хребет и сожгли Ланьши, столицу асиев. Племенной совет ничего больше не решает. С востока движется армия Раджувулы, сатрапа Матхуры, он уже дошел до Сиркапа[51]

. У меня только два пути: вернуться назад, чтобы забить землей рот сихоу[52] тохаров, или дать отпор Раджувуле, а потом продвинуться вниз по Синдху. Выбрав Синдх, я получу новые земли и подданных, но потеряю исконные территории асиев вместе с родовым поместьем отца – Халчаяном.

Внезапно побагровев, он ударил кулаком по столику. Ритоны зазвенели, а полог шатра сразу приоткрылся – внутрь заглянул обеспокоенный телохранитель.

Гермей с пониманием смотрел на друга, на его лице не дрогнул ни один мускул – он слишком хорошо знал Куджулу и понимал, что вывести того из равновесия может только действительно серьезная причина.

Справившись с яростью, кушан снова заговорил:

– Сам понимаешь, придется вернуться. Но я тебя прошу… Если есть хоть малейшая возможность закрепиться в Семиречье[53]

, это надо сделать. Иначе Раджувула дойдет до Капиши. У него развязаны руки после того, как он заключил мир с Гондофаром. Куда он двинется дальше, одному Фарро известно. Возможно, в Бактру…

Куджула на мгновение замолчал, глядя Гермею в глаза.

– Ты сможешь?

Тот спокойно выдержал взгляд друга. Много лет назад Куджула – тогда еще кушанский царевич – спас его от смерти на скачках. Подосланный Гондофаром фарсиван тайком подрезал подпругу седла. Кожаный ремень порвался, когда Гермей мчался во весь опор, из-за чего он едва не погиб. Куджула вовремя подоспел, схватил за хитон, остановил лошадь…

Македонянин отделался переломом стопы. Но дело даже не в том, что он обязан кушану жизнью: копыта чужих коней не должны снова топтать мостовые Бактры. За свободу полиса отдал жизнь Деимах. Сын обязан продолжить дело отца.

Он задумался.

Потом принялся рассуждать вслух: