Тень креста

— Хей! Ты слышишь меня, народ норвежский!? Да, я принял веру Господа моего, Иисуса Христа! И не потому, что служители его, мои ближние люди, — тут он протянул руку в сторону епископа Николаса и Альбана Ирландца, — сманили меня посулами Божьей благодати или силой привели в лоно церкви Христовой. Нет! Не было того, как не было и любого понуждения к вере… Я всю свою молодость ходил в викинги и поклонялся деревянным богам, познал ведовство и гадание. Теперь же немногие помнят, почему я ношу прозвище Кракабен — Воронья Кость. А ведь в те далёкие годы меня знали как лучшего гадальщика на вороньей кости… Но знания эти, что стало понятным и осмысленным совсем недавно, не спасли бы меня от неминуемой гибели в Ирландии. Мне не нужно было кого-то предавать, покупать или убивать… Нужно было просто креститься — надеть символ Христа на шею, и всё! А Господь спас от врагов, уберёг от смерти, направил на путь истины вашего короля… Жаль мне, что народ наш так тёмен, что действуя на благо его, приходится обращать норвежцев в истинную веру насильно, ибо не ведаете вы, что теряете, уповая на деревянных богов, отдаваясь во власть их… Пока вы не поймёте этого, будет продолжать литься кровь язычников. Я, познавший Христа, не дам вам направиться в Ад с зашоренными языческой ересью глазами! Теперь же скажу последнее слово… Ранами Христовыми клянусь! — и король Олав, крепко обхватив свой серебряный нагрудный крест, впился в него губами в клятвенном поцелуе. — Убийца будет найден и наказан по нашим древним законам! Не будет ему христианского милосердия и никакие индульгенции не откроют убийце дорогу в Рай! Пусть это будет и по-язычески, но любой норвежец будь он христианин или нет, поймёт и не осудит меня, своего короля. И этот грех я возьму на себя добровольно! Священнослужители же наши, святые отцы Николас и Альбан помогут мне отмолить его, донесут до Господа покаяние души моей. Отныне лучшие люди станут искать и преследовать изувера, а ночная стража будет удвоена. В поселении за стеной же будет нести службу отдельный отряд из опытнейших воинов городской стражи.

Теперь в реакции окружающих не было паузы, единодушные и полные понимания сказанного королем, возгласы ударили по округе и, отразившись от стен ближайших домов, повисли над площадью.

— Олав Кракабен — наш король! Он такой же норвежец как и все мы! Верьте ему, люди!

— Пусть конунг поклянётся старыми богами, что сам встанет на нашу защиту! Так ему веры будет больше!

— Верьте королю Олаву! Слушайте его! Доверьтесь ему! И он не обманет надежд ваших!

— Славься, король Олав! И пусть старые и новые боги помогут тебе!

— Великий конунг! Ты — наша последняя надежда! Найди и убей кровавого зверя!

— Олав Трюггвасон, король наш! Помни, народ твой всегда с тобой. И в горе, и в радости! Слава королю норвежскому!

А Олав сделал ещё один, длинный и уверенный шаг, теперь вплотную приблизившись к рядам нидаросцев. И призывая к вниманию, высоко поднял правую руку.

— Клянусь исполнить наказы ваши, подданные мои! Верьте клятвам моим! Тебя же, народ мой, еще раз призываю в лоно церкви Христовой! Истинный и единый бог защитит вас, спасёт ваши души, направит помыслы на путь веры спасительной. Супруга моя Тира, дочь короля Харальда Гормссона по прозвищу Синезубый, согласилась на обряд венчания со мной, королём Норвегии! Вы слышите, норвежцы, Дания венчается с Норвегией! Свадьбу справил я перед людьми и народами нашими, оставаясь господином самому себе. Так пусть венчание двух христиан освятит их союз на небесах! Венчание — христианская клятва верности супругов перед Господом, самая крепкая клятва на свете. Королева ваша вскоре станет королевой от Бога, подав вам ещё один пример преклонения перед Господом! Единая страна — единый народ — единая вера! Вот к чему я стремлюсь, вздев на себя королевский венец! Святые отцы, готовьте обряд венчания, и весь народ мой я приглашаю на это торжество.

И король направил свой взгляд в сторону Тиры, которая теперь была хорошо видна собравшимся на площади людям: королевские телохранители, наблюдая результаты обращения Олава к толпе и, не видя больше угрозы для королевы, отступили на свои места в королевской свите. Вслед за Олововым взором к королеве метнулись и многочисленные взгляды толпы — всем хотелось видеть подтверждение словам короля, знак согласия со стороны самой Датчанки. Никто и не ведал, что творилось сейчас в душе молодой женщины, но она понимала свою решающую роль в этом действии и должна была поступить не как обычный человек, но как истинная королева. И Тира утвердительно кивнула головой, прижав правую ладонь к сердцу. Так же среди напряжения и суматохи никто не заметил какими глазами смотрели друг на друга два человека: градоправитель ярл Гамли Лейвссон и начальник королевских хускарлов-телохранителей Квиг Чернобородый. Подозрительность, недоверие, взаимная неприязнь сквозили в них. И оба не догадывались, что незаметный на общем фоне послушник Огге Сванссон, в свою очередь, внимательно наблюдал за ними. И взгляд этот был не взглядом простого созерцателя.