Tень миража

Капризный сентябрь подарил Москве еще один сухой, теплый вечер. Казалось, весь город выплеснулся на улицы, чтобы насладиться последними днями «европейской» осени. Я пила холодное белое вино, а Даша – все тот же ужасный на вид и вкус яблочно-сельдереевый сок. Мы говорили о ее самочувствии, новых ощущениях, ознакомительных прогулках по магазинам детского барахла, вспоминали встречу выпускников, по-приятельски сплетничали о бывших одноклассниках и, не стесняясь, обсуждали метаморфозы их внешности («Кстати, ты стала совершенно другая. В школе была просто пухлая девочка-ботан, а теперь в тебе появилась какая-то, не знаю, независимость. Вроде все тоже самое, но ничего не то же самое. И одеваешься необычно»). Оделась я, действительно, необычно, во всяком случае, для себя. Намучившись в безуспешных попытках купить камуфлирующее фигуру платье, или джинсы, способные зрительно уменьшить мою крупноватую корму (в дополнение к тем единственным, в которых я ходила на встречу выпускников), или блузку, не превращающую меня в карикатуру на главного бухгалтера строительной фирмы, я вдруг остановила взгляд на длинной юбке странного зеленого оттенка, туго сидящей на талии и расходящейся книзу. Плотная бежевая футболка, обтягивающая мой более или менее аккуратный верх, и песочного цвета замшевые кроссовки довершили новый образ, или look, как назвала его Даша. Look этот бы для меня непривычен, но, по крайней мере, он шел мне намного больше, чем унылые офисные костюмы или платья разной степени романтичности. И на этот раз Дашке действительно понравилось, как я выгляжу: это было очевидно по тому, как она время от времени невольно оглядывала меня с головы до ног, пока я курила возле ресторана, а она составляла мне компанию, держась с наветренной стороны.

Явно выпив пару лишних бокалов, я, неожиданно для самой себя, выложила ей историю школьной влюбленности в Женича. В тот момент мне, впрочем, казалось, что таким образом я увожу ее от темы, которую она затронула с типичной для нее непосредственностью: что сталось с «тем твоим бойфрендом, который провожал тебя на автобус?» Ну конечно! Я давно перестала об этом думать, но в институтские годы Макс регулярно провожал и встречал меня на автовокзале. И, разумеется, кое-кто из моих бывших одноклассников, тоже путешествующих из Москвы в Пущино и обратно, его видел, однако Даша не была в их числе. Я очень старалась стереть из памяти все, что связано с Максом, но не сильно преуспела в этом начинании: слишком много для меня значили первые и единственные отношения с мужчиной. Наиболее стойкими оказались воспоминания двух первых, самых счастливых лет. С восторженной гордостью я знакомила совершенного Макса с бывшими одноклассниками, а изумление, написанное на их лицах в этот момент, действовало на меня как глоток холодного шампанского в жаркий день. Если бы мне пришлось познакомить его с Дашей, или Полиной, или Лизой, я бы этого точно не забыла. По-видимому, Макс произвел на тех, кто его видел, столь яркое впечатление, что наш роман превратился в популярную в Пущино сплетню, которая докатилась и до Даши.

«Новость» из прошлого почему-то очень ее обрадовала, и она немедленно загорелась желанием помочь мне пробудить в Жениче романтические чувства. Ее не беспокоило ни то, что Женич женат, ни то, что я давно уже испытываю к нему лишь дружескую приязнь.

– Легкая романтика пойдет на пользу вам обоим. Ну и что, что он был влюблен в Полину? Сейчас у него заурядная жена, ничем не лучше тебя. Ой, я не то хотела сказать!.. Ты не обиделась? Нет? Слава богу. В общем, Женич остался таким, каким и был, а ты изменилась к лучшему. И еще изменишься – я помогу!

– Хочешь отработать на мне первые импульсы материнского инстинкта?

– Да ну тебя! Просто вижу в тебе спящий потенциал, который можно разбудить. Знаешь что? Я попрошу Лизу нам помочь: она креативный директор дизайнерской студии Алины Шмелевой. Лучше нее никто не разработает индивидуальную концепцию стиля.

Мне ни о чем не говорило упоминание студии Алины Шмелевой, но невозможно отказаться от наставничества, которое предлагают под предлогом раскрытия твоего потенциала – и я согласилась. К тому же после долгих лет интровертного одиночества во мне вдруг проснулся спящий до этого потенциал экстраверта.

Мы расстались около одиннадцати вечера. Я отправилась пешком до Чеховской, а за Дашей заехал ее муж, Антон. Оставив машину где-то на парковке, он встретил ее возле ресторана. Высокий, темноволосый, спортивный, внешне он эффектно дополнял Дашину яркую красоту. Она представила нас друг другу, щедро назвав меня подругой детства. Антон, формально улыбаясь, окинул меня безразличным взглядом очень темных, сливового цвета, глаз и, обняв жену за плечи, быстро повел ее по улице. Их сдвоенный силуэт то исчезал в бархатистой тени, то выхватывался из темноты ирреальным светом изящных фонарей.