Тень над скульптурой

В знак признательности она миловидно улыбнулась. Сумеречная прохлада коснулась ее кожи – Карина поднесла ко рту кулачки, задула на них. Александра как током ударило:

– Что же ты молчишь, раз замерзла?

– Просто я так давно не разговаривала. В том смысле… Именно так, а не по всякой светской ерунде… Вот и трясусь, чтобы продлить свою маленькую радость. Жертва ради разбавления скучного и невыносимо бренного существования.

– Завтра рано вставать?

– К счастью, нет…

– К счастью… – не выдержав, всплеснул руками Александр. – Да что мы знаем о счастье… И почему смеем какие-то пустяковые события приписывать именно ему?

– О том я и говорю. Мне не хватало этих разговоров, всюду попусту трясут воздух, как липу…

– Еще наговоримся, – твердо заверил Катаев. – А теперь беги домой. Нечего мерзнуть.

Карина развернулась…

– Постой!

Он ухватил ее за запястье. Фонарь луны прилип к звездному полотну. Час романтизма, час сентиментального звучания. Темнота. Лица как почти что скрыты от прозорливых ок мира… Мягкое касание губ… Карина вырвалась, стремительным шагом унеслась к старой калитке…

Легкость человеческих отношений. Когда тянет, хватай комету за хвост наперекор всем пожарам стеснений, глупым опасениям, навязанным предрассудкам… Иначе потом, когда-нибудь под вечер или ночью, жалость упущенного сдавит грудь…

Он выехал на шоссе. Пустота и ночь. Тишина непривычно давила на барабанные перепонки. Даже удивительно, насколько пустым может казаться мир… Включил радио – певец в годах затянул душевную лирику. Медленно покатил по асфальту, утопая в омуте нечетких дум…

Сиротливым светлячком небольшой светильник разбрасывал лучи по кабинете, несмотря на утро, проливающее хмурые краски на светлый интерьер.

– Договорились-то как? – нервно сжимая и разжимая пальцы, нетерпеливо ждал Игорь Валентинович.

– Я дал ему внести только тридцать пять процентов. Теперь каждый месяц придется отсчитывать ему. Правда, переплата ниже выходит, если сравнивать с банком, но…

– Не жадничай, – по-отцовски добродушно, но вместе с тем с холодной суровостью наставника, лязгнул Знойнов. – В конце концов, у тебя накопления на черный день под процентами.

– Убытки, убытки… – обронил слова, словно осенние листья, Александр и поднялся с темно-зеленого кресла. Он медленно прошагал вдоль книжного шкафа к окну. На дворе темную зелень, постепенно готовящуюся растерять свои соки и окраситься в грязно-желтый, затемняли тяжелые серые облака. – Без них никуда. А они ведь даже не показатель успешности.

– Так уж и быть, – загромыхав смехом, загорланил Игорь Валентинович, – как-нибудь загляну в твою очередную богадельню. Подниму выручку.

– Обязательно, но не сейчас. Делать там нечего. Кухня пустует, а вместе с ней и зал.

– Хоть стихи сочиняй, – брякнул Игорь Валентинович. – Пустоту-то когда заполнишь? Часики-то тикают, деньги-то утекают безвозвратно, – и он постучал указательным пальцем по запястью. – Хрен вернешь что назад.

– Через неделю открытие. Больше-то проблем в рабочих руках. Попробуй отыскать их. В наши-то дни только за благородные дела берутся, и то, если они хорошо оплачиваются…

– Но с официантами-то проще?

– Простаков не так уж и много, но люди есть. Вопрос только в их качестве…

– И цене.

– И то верно: все вопросы упираются в цену. Вот, например, сколько стоит счастье?

– Опять чертову шарманку заводишь…

Игорь Валентинович поднял на Александра такой взгляд, от какого всякий непременно устыдился бы и тут же закрыл бы рот на замок, чтоб не нарушать игру влиятельной личности. Но Катаев и бровью не повел. Скрестив руки на груди, он опирался о подоконник с намерением не отступать ни на шаг назад.

– Нет, в самом деле, Саша, ты как будто в юношество впал.

– Нет, в самом деле, Игорь Валентинович… Вы смеетесь, а я на полном серьезе, с полной ответственностью задаюсь вопросом.

Знойнов огорченно всплеснул руками. Пухлые ладони звонко шлепнулись о деревянные ручки кресла. Старик поднялся. Сунул в зубы сигарету. Громко, привлекая внимание, пошарил по карманам в поисках зажигалки.

– Заботы не иссякли?

– Разумеется нет.

– Вот и держись за них. Счастье – это, понимаешь ли… Это не красивая история из знаменитых книжек. Это… Какая разница, что это такое, главное, чтобы ты вечно делами зарыт, какие дают плоды: деньги или эмоции. Только в процессе труда человек познает самого себя. Путешествуй, увлекайся, зарабатывай и колоти капитал – вот и все необходимости, какие я уяснил за свои года, а теперь… Пора спуститься, а то, чувствую, зачахнем мы тут с твоей философией.

По красивой светло-серой лестнице они спустились на первый этаж в просторную кухню-апартамент, где, орудуя лопаткой, жарила сырники женщина с каре, чьи русые волосы в силу возраста уже утратили привлекательность и смотрелись как нечто изношенное, не вызывающее восхищения, несмотря на весь уход, какой был направлен на их поддержание…

– Тамара, – женщина в сером красивом фартуке навострила уши, – подай-ка чего-нибудь на стол.

– Вот, сырники как раз готовы. С вареньем, со сметаной, выбирайте.