Тень ночи

Мысль о ребенке вновь повергла меня в паническое состояние. Я не могла рисковать жизнью нашего ребенка.

– Готов я сделать что угодно, лишь бы благосклонность Мэтью опять ко мне вернулась, – заявил Кит.

– Я так и думала, – улыбнулась Луиза, награждая его еще одним крепким поцелуем. – Ну что, выбираем цвета?

Глава 35

– Луиза, ты совершаешь чудовищную ошибку.

Я извивалась всем телом, пытаясь сбросить с себя веревки. Вампирша и Кит привязали меня к столбу, убрав оттуда бесформенный манекен из соломы и рогожи. Потом Кит сорвал с древка одного копья лоскут темно-синего шелка и завязал мне глаза, чтобы я не могла околдовать его и Луизу взглядом. Оба стояли поблизости, споря, кому достанется серебристо-черное копье, а кому – золотисто-зеленое.

– Мэтью сейчас беседует с королевой. Пойди туда. Он тебе все объяснит. – Я старалась говорить спокойно, но у меня дрожал голос.

О Луизе я впервые услышала от Мэтью в нашем времени, когда мы пили чай у камина в Олд-Лодже. Красивая, но одновременно очень коварная и злобная.

– Замолчи, ведьма! Иначе я все-таки уступлю желанию Кристофера отрезать тебе язык.

Голос Луизы так и сочился ядом. Опийный мак в сочетании с бешенством крови давали крайне опасную смесь. Мне не требовалось видеть ее глаза, чтобы понимать, в каком она состоянии. Что-то слегка царапнуло мою щеку. Я почувствовала кровь. «Кромка бриллианта в кольце Изабо», – догадалась я. Заметив у меня кольцо матери, Луиза принялась варварски его стаскивать и сломала мне палец. Теперь кольцо перекочевало к ней.

– Я жена Мэтью, его истинная пара. Можешь представить его поведение, когда он узнает про ваш самосуд?

– Ты чудовище. Зверь. Если я выиграю состязание, то сорву с тебя этот ложный покров гуманности и выставлю напоказ находящееся под ним. – (Мне казалось, что вместе со словами Луизы мне в уши капает яд.) – А когда я это сделаю, Мэтью увидит тебя такой, какая ты есть на самом деле, и вместе с нами насладится твоей смертью.

Голос Луизы звучал все тише. Они с Китом куда-то направлялись. Куда и зачем – я не знала. С какой стороны вернутся – тоже. Я осталась одна.

Думать. Оставаться в живых.

Что-то зашелестело в моей груди. Нет, не крылья паники. Моя огнедышащая дракониха. Я была не одна. И даже с завязанными глазами я оставалась ведьмой. Видеть окружающий мир я могла и так.

«Что вы видите?» – спросила я землю и воздух.

Мне ответила дракониха. Она заверещала на непонятном языке. Ее крылья еще сильнее заметались между животом и легкими. Моя помощница оценивала обстановку.

«Где они?» – спросила я.

И тогда широко открылся мой третий глаз, показывая сверкающие краски поздней весны во всем ее зелено-голубом великолепии. Темно-зеленая нить переплеталась с белой, обвиваясь вокруг чего-то черного. Эти нити привели меня к Луизе, садящейся на спину возбужденной лошади. Присутствие вампирши пугало животное. Лошадь пыталась сбросить всадницу. Тогда Луиза впилась зубами в лошадиную шею. Лошадь застыла на месте, но ее страх не исчез.

Я последовала туда, куда вели ярко-красная и белая нити, думая, что они приведут меня к Мэтью. Но перед третьим глазом бешено замелькали образы и краски. Я падала, падала, падала, пока не опустилась на холодную подушку. Снег. Легкие наполнились холодным зимним воздухом. Я уже не была привязанной к столбу на ристалище Гринвичского дворца в хмурый майский день. Из конца мая, из конца XVI века я перенеслась в конец двадцатого. Мне четыре года или пять. Я лежу на спине на заднем дворике нашего дома в Кембридже.

И я вспомнила.

После обильного снегопада мы с отцом вышли поиграть. У меня на руках были темно-красные рукавицы с белой эмблемой Гарварда. Мы лепили снежных ангелов. Наши руки мелькали, не останавливаясь ни на секунду. Я заметила: если быстро двигать руками, белые крылья ангелов приобретают красноватый оттенок.

– Этот ангел похож на дракона с огненными крыльями, – шепнула я отцу, и его руки замерли.

– Диана, когда ты видела дракона?

У отца изменился голос. Я знала разницу между его обычным голосом с шутливыми интонациями и этим, совершенно серьезным. Отец хотел знать мой ответ. Правдивый, а не придуманный на ходу.

– Много раз. Больше по ночам.