Теневые

Из лёгких выбило воздух. Дышать вообще стало тяжело. Я задыхался. Мои нос и рот были зажаты или даже закупорены. Снова эта вязкая субстанция. Вероятно, брошенный в доме Теневой быстро меня догнал.

Я завертел головой в попытке избавиться от хватки, глотнуть хоть каплю кислорода. Но руки Теневого – я не видел, но был уверен, что это он сцапал меня, – слишком крепко удерживали.

Зрение туманилось. Сквозь пелену дымки и новых слез я только успел заметить, как тело Ноа обмякло, когда последние полупрозрачные нити его жизни исчезли в черных глотках Теневых, а Ядро Ноа потухло.

Глава 5

Когда тело Ноа упало на землю, во мне что-то оборвалось, зато хватка Теневого ослабла, словно он только и ждал этого момента.

– Ноа! Ноа! Нет! – истошно орал я, но невидимые путы все еще стягивали мне руки по швам.

– Калеб?

Что? Откуда этот голос? Ноа? Но он же…

– Калеб!

Я ощутил хлесткий удар по лицу, а в следующую секунду я… очнулся.

– Ноа! – позвал я, хватая ртом воздух, едва увидел его лицо перед собой.

Он был жив и невредим. Рядом не было Теневых, а мы оба находились в доме, в моей спальне. Я лежал на полу, в то время как встревоженный Ноа нависал сверху, одной рукой впиваясь мне в плечо. Его ярко-голубые глаза сияли в темноте, словно путеводная звезда, которая должна вывести меня из того состояния, в котором я погряз. Кошмар, настолько яркий и осязаемый, буквально едва не потопил меня. Казалось, я правда мог умереть, если бы Ноа вовремя не пришел на мои крики. В том, что вопил на весь дом, тем самым разбудив Ноа, я даже не сомневался.

– Ноа… – я скорее выдохнул его имя, чем произнес, и повис у него на шее. Мне было жизненно важно почувствовать его реальность, осязать его теплое тело, касаться его целиком, прижимать к себе, только бы убедиться, что Ноа здесь, со мной, а не там, в парке, выжатый до смерти Теневыми. – Боже мой, я так боялся, что потерял тебя.

Мне было плевать, что он подумает. Уверен, Ноа видел вещи и пострашнее, чем распускающий сопли и слезы и все еще сотрясающийся от дрожи парень. В эту минуту я позволил себе быть слабым. Я просто хотел, чтобы Ноа был предельно близко и не выпускал меня из объятий, в которых я ощутил себя сразу, как сам его обнял. Я почти мертвой хваткой цеплялся за ткань его майки, судорожно вдыхал запах Ноа, ловил каждое биение его сердца напротив своего. Никогда даже представить себе не мог, что сон способен погрузить человека в почти истеричное состояние, заставить пережить такую боль.

А ещё я не представлял, насколько Ноа стал мне дорог. Не знал, что настолько связал себя с ним. Это было нечто большее, чем влечение, симпатия и интерес. Мои чувства к Ноа оказались гораздо глубже.

– Все позади, Калеб, я здесь, это лишь сон, – успокаивал Ноа, почти баюкая меня, как ребенка. – Я не позволю тебя обидеть. И себя тоже, обещаю.

Он пару раз поцеловал меня в висок, не переставая сжимать в руках. Это возымело эффект, по крайней мере, первая волна страха отступила. Я уже понимал, что мы в безопасности, хотя бы в конкретный момент. Что Теневые не более, чем образ из кошмара. И что Ноа не пострадал.

– Надо тебя поднять, – сказал Ноа и начал вставать с колен, на которых он все это время сидел, потянув меня вверх следом за собой.

Ноги ослабли, будто остатки сонного паралича ещё управляли моими конечностями. Я опирался на плечо Ноа и кое-как шагнул с его помощью к кровати. Он усадил меня и разместился сбоку, продолжая обнимать как можно крепче. От его тела к моему перетекало тепло, мое дыхание приходило в норму, пульс выравнивался. Паника отступала.

– Кстати, прости, что пришлось ударить тебя, – извинился Ноа, а я даже не сразу сообразил, о чем он говорил. И лишь через мгновение вспомнил о той пощечине, что, вероятно, и помогла вернуть меня в сознание. – Но я уже истратил все менее контактные способы привести тебя в режим бодрствования.

– Все в порядке, мне это явно требовалось.

– Расскажешь, что именно ты видел? – поинтересовался Ноа. Его ладонь сжала мою, видимо, в качестве поддержки, и он переплел наши пальцы в замок.

– Теневые напали на тебя. А я… не успел помочь, – ответил я, отгоняя жуткие кадры. А потом отодвинулся и твердо, насколько сейчас хватало сил, сказал: – Поэтому ты обязан научить меня растворять этих ублюдков. Я не допущу, чтобы подобное повторилось в действительности.

– Калеб, я уже обещал, что научу тебя всему, что умею сам, – подтвердил Ноа и мягко провел пальцами сначала по моему лбу, убирая упавшие волосы, затем, поглаживая, проскользил вниз по щеке. – Но если однажды мне будет грозить опасность, то запомни: ты должен спасаться сам, не пытаясь меня вытащить…

– Стоп! Замолчи. Пожалуйста, – перебил я. Какого хрена он говорил? Только не после того, что я видел пять минут назад. – Я твой напарник. Твой… друг, – лучше этого определения я пока не мог подобрать. – Я никогда, слышишь, никогда не брошу тебя в беде, не сбегу. Ты сам выбрал меня, так что будь добр, возьми ответственность.

– Андерсон, тебе говорили, что ты упрямый? – усмехнулся Ноа, упираясь мне в лоб своим собственным.