Теневые

– Не упрямей тебя, Лайтхауз, – парировал я и первым потянулся к его губам. Никакой страсти, только еще одно весомое подтверждение, что мы оба в целости и сохранности, и значим друг для друга еще нечто неозвученное, но, кажется, очень важное.

– Подожди, я принесу тебе чай, – предложил Ноа, едва мы закончили. Наши лица по-прежнему соприкасались; я осязал на коже его ставшее более горячим дыхание. – Я быстро.

Он отпустил меня и, встав, вышел из комнаты. Пока Ноа отсутствовал, я привел в порядок смятую постель, в которой я без сомнения активно ворочался, переживая события кошмара. Вернул на место сброшенное одеяло, а после заглянул в ванную, чтобы сполоснуть холодной водой лицо. Из отражения в зеркале на меня смотрела далеко не лучшая моя версия: радужки, пусть и не такие яркие, как у Ноа, потухли, под глазами залегли тени, будто я не спал целую неделю, на макушке вилось гнездо из волос, и только зацелованные губы сочным пятном выделялись на фоне бледного лица.

Я вернулся в комнату почти одновременно с Ноа и сразу почуял знакомый травяной запах его чая.

– Сначала забирайся в кровать, – скомандовал Ноа, кивая на постель, когда я потянулся за кружкой.

Сев по-турецки, я прислонился спиной к стене и накрыл ноги одеялом, тут же похлопав сверху и приглашая Ноа занять положенное место рядом со мной. Как бы глупо это ни звучало, но мне было… тревожно отпускать его и вновь оставаться один на один с ночью.

– Если хочешь, я могу сегодня спать здесь, – предложил Ноа, как будто читал мои мысли. Или же те слишком очевидно отражались на моем озабоченном лице.

Он передал мне кружку и по привычке улегся головой мне на бедро. Я улавливал остатки волнения в его поведении, но был благодарен Ноа, что он старался вести себя как обычно, а не включал режим гиперопеки или ещё как-то нянчился со мной сверх меры. Он давал мне ровно такое количество заботы и комфорта, в котором я нуждался, не перегибая палку и не заставляя чувствовать себя ущербно и жалко. Возможно, он действовал интуитивно или же успел достаточно изучить меня за время нашего общения. Я давно заметил, что Ноа отличался повышенным чутьем и цепким взором, чего бы это ни касалось.

– Что в этом чае? – полюбопытствовал я. Давно хотел узнать. Не зря же Ноа часто пил его.

– Травы, щепотка сахара и ложка бренди, – усмехнулся Ноа, чуть откинув голову назад, чтобы встретиться со мной взглядом своих невозможных глаз.

– Какой-то особенный сбор? Ты ведь угостил меня таким же в день нашего знакомства, верно? – вспомнил я, перебирая пальцами длинные пряди на макушке Ноа. Наконец-то я это сделал, как давно хотел, словно сегодня между нами упала не одна, а все оставшиеся преграды, разделявшие наши личные пространства. Хотя в случае с Ноа о подобных границах изначально почти и не было речи.

– Да, он самый, – подтвердил Ноа. – Но в составе ничего сверхъестественного. Просто правильное сочетание компонентов для бодрости духа. А ты уже придумал себе какую-то легенду о чудодейственном напитке?

– Не то чтобы, но вдруг. Выпьешь супер чай, и никакие Теневые тебе не страшны, – я хотел пошутить, но услышал, насколько невесело я прозвучал. Всё, как минимум сегодня ночью я больше не намерен вспоминать этих чертовых тварей.

Пока я в тишине допивал чай, который зарядил меня дозой тепла и спокойствия, Ноа прикрыл глаза, и я даже почти подумал, что он заснул. Но когда моя ладонь легла на его лицо, Ноа завертелся, подставляясь под прикосновение, и довольно замычал.

– Кстати, откуда у тебя этот шрам? – я провел подушечкой большого пальца вдоль давно зажившего рубца, почти сравнявшегося по цвету с остальной кожей. Шрам абсолютно не портил красивое лицо Лайтхауза, даже наоборот, будто подчеркивал, насколько тот был хорош собой.

– Угадай, – Ноа приоткрыл один глаз и лукаво глянул на меня.

Конечно, первым делом я подумал о Теневых. Но будь они прокляты.

– Подрался с уличной шпаной за честь девушки? – предположил я первую же глупость, которая пришла на ум.

– Близко, – Ноа улыбнулся, но ожидал следующую попытку.

– Подрался с… девушкой? – хмыкнул я, продолжая ласкать его лицо и кайфуя от простоты и одновременно интимности этого момента.

– Эй, – он боднул меня головой, – я не дерусь с девчонками. Если только это не Джулс, – дерзко добавил Ноа и тут же уточнил: – Думаешь, кто научил меня всем этим трюкам?

– Неужели это Джулия оставила тебе шрам? – я был почти серьезен. Я с трудом представлял себе таинственную наставницу Ноа, но эта женщина уже внушала мне трепет.

– Ну, она могла бы. Но нет, это не Джулс, – ответил он и, сжалившись, рассказал, что было на самом деле: – В общем, сцепился с одним парнем, когда сидел в психушке. У него был сдвиг на религиозной почве, и в какой-то момент он решил, что я одержим демоном, поэтому саданул меня вилкой. Едва увернулся, иначе мог бы остаться без глаза.

– Тебе бы пошла пиратская повязка, – подколол я, а затем, поддаваясь порыву, наклонился и дотронулся губами линии шрама.