Тени города. Часть первая

Каждые несколько часов кто-нибудь приходил и переворачивал Джона вверх ногами, чтобы кровь смогла прилить к постоянно поднятым рукам, держа его так минут по тридцать. Иногда его просто крутили, пока не стошнит, а как только это начиналось, оставляли вниз головой, из-за чего он захлебывался собственной рвотой.

— Держись, — сказал ему Мефистофель. У Джона не нашлось даже сил, чтобы велеть ему заткнуться. Невидимым для других, собеседник появлялся перед ним каждый день, словно это еще один вид изощренных пыток. Иногда Джону очень хотелось, чтобы Мефисто оказался настоящим и спас его, но высказать такое вслух ему не позволяла гордость, да и все равно это ничего не изменит.

— Если ты умрешь, они, конечно, ничего не добьются, но и тебе уже будет все равно. Молчи, молчи, я знаю, что ты хочешь сказать. Ты ничего не знаешь. Но что мешает тебе наврать им с три короба? В твоем состоянии никто и поймет, что ты врешь, все спишут на твою усталость. Я не хочу умирать. Как и ты, полагаю. — Джон ничего не ответил, но не только потому, что с трудом мог говорить, но и просто не знал, что сказать. — Сюда кто-то идет. Судя по поступи, это Блэкснейк. Воспользуйся моим советом, который я вдалбливаю тебе уже которой день.

Как же Джон хотел тоже вот так взять и просто исчезнуть.

В комнату и правда вошла Фолла, в жилете и штанах из кожи, короткие волосы все так же торчат во все стороны. Взгляд хитроватый, а на губах легкая довольная улыбка лисицы. С собой она принесла небольшую бутылку воды, которой напоила Джона, иногда игриво, как ей казалось, держа ее чуть дальше необходимого, чтобы к горлышку приходилось тянуться. Не стоит объяснять, что половина бутылки так и не попала в рот пленнику.

— Пришла меня помучить? — прохрипел Джон.

— И это тоже, конечно, хотя мне начинает слегка надоедать. В твоих криках я все чащи чувствую нотки фальши.

Она схватила Джона за лицо рукой и с нажимом провела по нему пальцами, отчего его потрескавшиеся губы закровоточили. Проведя указательным пальцем по губам, она облизнула его с видным наслаждением.

— Кажется, скоро придет время бритья. Я думаю сменить опасную бритву на воск, что скажешь?

Джон ничего не ответил, потому что каждое его слово она понимала по своему, но и молчание для нее значило многое.

— Делай, что хочешь, — все же вымолвил он.

— Так и сделаю.

Блэкснейк отошла к столу с инструментами, которые чаще всего использовал Шуд, и взвесила несколько из них в руке.

— Вообще, — заговорила она вновь, — я пришла сказать, что Майлз очнулся. Его состояние лучше, чем можно было полагать.

В первый же день, как он оказался привязанным к кресту, Жнец рассказал ему, что это он забрал Майлза из башни, поэтому, когда туда заявились агенты из организации, то ничего не обнаружили, кроме следов свежей крови. Джон, конечно, сразу подумал о Жнеце, но удивлялся лишь тому, что он не вмешался в их битву, даже когда Майлз оказался без сознания. Джон был не в лучшем состоянии, а потому пара десятков Теней и одержимых или пятерка бывших Охотников легко могла встретить его на выходе из башни и схватить еще тогда. Однако он не знал, почему этого не произошло, но понимал, что это лишь часть головоломки.

— А что с Машери? — спросил он сиплым голосом.

— Опять ты начинаешь, — разозлилась Блэкснейк. — Ладно этот Майлз постоянно о ней талдычит, но ты-то чего? Я думала, ты любишь мою сестру, ну или, в крайнем случае, меня, — она кокетливо ему заулыбалась, — но эта баба тебя вообще не должна волновать.

— Меня волнуют все Охотники, не предавшие мир ради мнимой власти.

— Мнимой? С чего это она должна быть мнимой? — подняла она брови.

— Когда Жнец сделает то, что намеревается, вы ему больше не понадобитесь.

Блэкснейк зычно рассмеялась:

— Мы и сейчас не особо-то ему нужны, но мы здесь, он позвал нас, сделал своими товарищами, а мог бы просто оставить на растерзание Теням, как и всех остальных.

Джон никогда особо не понимал всей прелести власти, ведь владея всем, ты теряешь себя. У властителей всегда есть враги, много врагов, и даже чтобы куда-то отправиться, например, на отдых, в одиночку это не получится. С тобой всегда телохранители, готовые подставиться под пулю за того, кто ее заслуживает, а без них тебе не прожить в реальном мире и пяти минут. Сидя на троне, ты видишь лишь безликую толпу подле своих ног, но толпа видит только тебя одного, такого одинокого, такого беззащитного. А если толпа — это орда монстров? Тогда они не видят в тебе даже человека, всего-навсего кусок мяса, до которого рукой подать.