Тени пустыни

…Англичанка? Мельник принял его нежную, прекрасную спутницу жизни за англичанку!

Мельник, видимо, не любит англичан — инглизов. Имя инглиза без проклятия не произносят на Востоке. Свирепо поглядывал теймуриец — мельник на жену векиля, пока думал, что она англичанка.

— А вы знаете, дорогая Настя — ханум, — сказал Гулям, — мельник принял вас за английскую леди. Ха… Мою любимую жену, жену человека, который бесится от слова «инглиз». Мой дед стрелял в англичан, когда они душили племена свободных пуштунов. Мой отец сражался с англичанами, обратившими мои горные долины в страну гнева. Сердце разрывалось у меня, мальчика, при виде храбрецов, рыдающих от бессилия перед жерлами пушек. Мальчиком я направлял слабыми руками дуло винтовки в англичан. Но что может самый храбрый из храбрых, когда у него лишь ружье, а на голову ему железные птицы сбрасывают бомбы?! Храбрецу остается только ненавидеть, ненавидеть и еще сто раз ненавидеть.

— Тут такой ветер, и я так устала, — проговорила чуть слышно ханум, не приподняв даже кончик прозрачного шарфа. — Мне трудно в такую жару думать о каких — то англичанах… Когда наконец кончится пустыня? По — моему, пустыня хуже англичан.

Лицо Тадж — э–Давлята еще больше перекосилось. Он так и застыл на месте, держа в руках миску с верблюжьим молоком:

— Горбан, позволь заметить… Не подумай плохого, но твоя уважаемая ханум… о… ханум только по своей доброте может говорить такое. Я все хочу сказать и не решаюсь.

— Говори, старик!

— Горбан напрасно путешествует по пустыне так… без охраны.

— Не твое дело, старик! Я у тебя совета не спрашиваю.

Несомненно, теймуриец со столь пышным именем и самомнением должен был бы обидеться, но он не обиделся. Он только наклонился быстро к самому уху Гуляма и сказал:

— Ты ждешь караван? Из пустыни идет караван? Ты ждешь караван и мучаешь свою нежную ханум на солнце, на злом хафском ветре?

Сказать, что вопрос ошеломил Гуляма, значило бы ничего не сказать. В глазах афганца появилось выражение, не предвещавшее ничего хорошего. Но теймуриец спешил высказать все, что он знал, и не обращал внимания на выражение глаз Гуляма.

— Ты спросишь, откуда какой — то собиратель соли и мельник знает о караване? — продолжал старик. — О, собиратель соли и мельник знает все, что происходит в пустыне и в степи Даке Дулинар — хор. Не сердись, горбан. Когда инглизы ползают вокруг, словно муравьи, тебе не помешает совет и собирателя соли, мельника Тадж — э–Давлята.

— Говори, проклятый, что ты знаешь.

— Не сердись, горбан, скажу. Все, что знаю, скажу.

— Ты скажешь наконец?!

— Сюда едет сам начальник канцелярии господина генерал — губернатора.

— Начальник канцелярии?! Зачем?

— Начальник канцелярии скажет вам, горбан, что вам нельзя переезжать границу.

— Это еще что за новости?!

— Начальник канцелярии скажет: белуджи Керим — хана узнали про караван. Белуджи протягивают руки жадности к вьюкам.

У Гуляма вырвалось что — то похожее на проклятие. Он едва сдержался и, поклонившись ханум, пробормотал извинение:

— Простите… Эти разговоры не для вас, но это очень важно. — Он снова обратился к теймурийцу: — А ты тоже знаешь про вьюки и… что во вьюках?

— В пустыне всем известно, что везут по тропам пустыни, — уклончиво протянул теймуриец, и прислушался. В глазах его мелькнуло беспокойство, и он, спеша и глотая слова, продолжал: — Горбан, я слышал о вас. Но и проклятые инглизы знают, что вы ненавидите их, что вы боретесь за справедливость. Кругом измена. В пустыне измена, в ветре измена. В пустыне рыщут пробковые шлемы… Я видел, в пустыне рыщет араб по имени Джаббар. По пустыне рыщут жандармы. Не думайте! Старик Тадж — э–Давлят не только копается в соляном болоте. Он не оглох от скрипа жерновов.

Теймуриец даже разогнул спину и весь как — то выпрямился. На лице у него читалась надменность и значительность.

Он усмехнулся и обвел руками помещение:

— Это тоже неплохая мельница. Эту мельницу сложили из дикого камня прадеды прадедов Тадж — э–Давлята. И сложили они ее не только для того, чтобы молоть ветром соль. Предки Тадж — э–Давлята были храбрые воины. Из мельницы очень хорошо высматривать, а не едут ли по дороге враги…

Он проковылял к стене и припал лицом к отверстию, пробитому в камнях. Тотчас же он повернулся к Гуляму:

— По степи едут. Я не знаю, кто едет. Возможно, инглизы, возможно, начальник канцелярии… Только это не Керим — хан… Керим — хан будет здесь послезавтра.

Гулям вскочил.

— Нет — нет!.. — успокоительно проговорил мельник. — Керим — хан и его головорезы далеко. Не беспокойтесь, горбан! У вас еще есть время.

Тадж — э–Давлят, хромая, вернулся и сел.