Теория бесконечных обезьян

Сроки. Забавно, что слово одинаково актуально для нас обоих. Сроки-сроки-сроки, блюди или жди: поставят тебя раком и драть будут одинаково жестко, без разницы, где ошибся – не раскрыл поножовщину или из-за сто раз переделываемой обложки не успел с тиражом к ярмарке. Современная жизнь будто вылеплена из дедлайнов: в работе, в творчестве, в отношениях – «часики тикают» или как там издевательски говорит моя незамужняя к двадцати пяти племяшка. Сроки, за которыми ты бежишь, а они, в свою очередь, – от тебя, хохоча, как припадочные вакханки. А когда упадешь наземь с красной от гипертонии мордой или приступом гастрита, они на тебе еще джигу спляшут и на гробу твоем. И на гробах детей твоих будут плясать, потому что с годами мир только убыстряется, заглатывая пилюли социального одобрения и зачитываясь нон-фикшеном по эффективному тайм-менеджменту. Когда мир останавливался в последний раз, затаив дыхание? Наверное, по-настоящему только перед Хиросимой и Нагасаки, раз-два, когда пальцы чьи-то жирные, потные – к кнопке, которая еще черт знает, существует или нет.

Паш, не парься, мы не сгорим.

Варя всегда так. И тексты сдавала раньше нужного, чтобы никто не мучился. Я с ней тоже горел, но по-другому, не на работе. Никакой Хиросимы. Хиросима, моя персональная, случилась сейчас, и мой мир тоже замер. Хотя и продолжает гореть.

– Ладно, Павел, мне тоже надо идти. Лешку там на делах оставил…

Лешка – лохматый помощник с зелеными глазами. Точно. Лешка как раз не похож на читателя Вари, он, наверное, читает, если читает, чисто «мужскую» фантастику и соответствующие детективы. У таких тонколицых ангелков вечный страх показаться недостаточно крутыми, вот и тянутся руки к книгам, на обложках которых суровые герои сурово крошат суровых злодеев. Боевики, сто процентов, и все такое прочее. Наугад пробую:

– «Сталкер»?

– Что?.. – поднимается геометрическая черная бровь.

Это не Чехов перестарался, уже я хватил: больно сумбурный вышел перескок темы.

– Ваш помощник, наверное, читает постапокалиптическую серию «Сталкер»? Которая по компьютерной игре и немного по роману Стругацких «Пикник на обочине»?

Впечатлился. Кивает. Подозрительно так склоняет голову.

– Любимая, да. И еще книги по серии игр «Варкрафт», это такое боевое фэнтези с эльфами в доспехах, драконами какими-то, королями… Я открывал разок, но все это не литература, если честно. Никак, ни о чем. Вы, что ли, выпускаете?

Так осуждающе интересуется, будто мог бы за это и посадить.

– Нет, конкуренты в нише.

– Тогда повторюсь, – улыбается. – Не книги

. Как вообще такой мусор можно кропать? Воспитывают в людях дурной вкус и безграмотность, отваживают от классики… Лешка вон сам «Пикник» так до сих пор и не прочитал, дурень, никак не заставлю.

Знаю, знаю таких, мечтающих об отдельном блоке статей в УК за преступления против литературы. Только обычно они постарше, профессией повычурнее, а тут… опрокинутые стереотипы в действии, даже не верится. Провинциальный ментенок пытается намекнуть мне, что Достоевский и Стругацкие бессмертны, а большинство других – твари дрожащие.

– Моя работа со временем научила меня верить, что все сложнее. – Слегка потираю закоченевшие руки, вздыхаю. – Если книги нужны читателю, я не готов называть их мусором. Мне, наоборот, кажется правильным, что мы ушли от советской позиции «Лопайте что дают» не только в вопросе колбасы. Каждый имеет право найти свою книгу… пусть по каким-то критериям и плохую. И воспитать себя как сможет.

– Интересно. – В бутылку он не лезет, просто удивлен: похоже, не такого мнения ждал от настоящего живого редактора. – А по виду вы интеллигент старой формации. Хотя, наверное, у вас там продажи немало решают. Не поймите превратно, мне импонирует такой широкий взгляд, и я признаю, что он правильный. Просто пока он предельно не мой. Сжечь порой хочется весь этот треш.