Теория праздного класса

Потребление в городе становится более существенным элементом уровня жизни по сравнению с сельской местностью. Среди сельского населения его место до некоторой степени занимают сбережения и благоустройство дома, которые посредством соседской молвы оказываются достаточно известными и потому тоже служат общей цели создания денежной репутации. Эти домашние удобства и праздность (если ее себе позволяют) надлежит, конечно же, причислять большей частью к статьям нарочитого потребления; почти то же самое можно сказать о сбережениях. Меньшие размеры сбережений, характерные для слоя ремесленников, объясняются, несомненно, в какой-то мере тем, что для ремесленника сбережения суть менее надежное средство предъявления себя человеческому окружению, нежели сбережения для обитателей ферм и малых поселений. Среди последних каждый осведомлен о делах других, в особенности о денежном положении каждого. Если рассматривать этот факт сам по себе, как главный и единственный, данное дополнительное побуждение, которому подвержены слои ремесленников и городских тружеников, не в состоянии сильно сократить размеры сбережений; но в сочетании с иными мотивами, повышающими норму благопристойности в расходах, оно не может не оказывать значительного влияния на склонность к бережливости.

Наглядной иллюстрацией того способа, каким обыкновенно действует этот канон почтенности, будут практики совместного распития напитков, «взаимного угощения» и совместного курения в общественных местах, распространенные среди городских рабочих и ремесленников, а также среди нижних слоев городского населения в целом. Наемных печатников можно охарактеризовать как одну из социальных групп, приверженных такой форме нарочитого потребления, и у них эта форма проявляется с четко выраженными последствиями, которые часто подвергаются публичному осуждению. Те или иные привычки подобного рода, свойственные конкретной социальной группе, приписываются, как правило, некоей, достаточно слабо определяемой, моральной неполноценности – или пагубному влиянию, каковое неким необъяснимым образом, как предполагается, оказывает на нравы этих людей выполняемая ими работа. Применительно к тем, кто трудится в наборных и печатных мастерских и типографиях, их положение можно описать следующими словами. Навыки, приобретаемые в какой-либо одной типографии или одном городе, оказываются востребованными почти везде, в любой другой типографии или городе, то есть инерция обучения специфическому ремеслу незначительна. Вдобавок это занятие подразумевает наличие умственных способностей выше средних и обладание довольно широким общим кругозором, значит, людям, занятым в этой области, обычно проще, нежели всем остальным, извлекать выгоду из малейшего отличия в условиях найма в одном месте по сравнению с другим. Инерция, обусловленная нежеланием покидать родные места, у печатников также незначительна. При этом заработки в печатном ремесле достаточно высоки, вследствие чего имеется возможность относительно свободно переезжать с места на место. В результате возникает большая текучесть наемного труда в печатном деле, пожалуй, более высокая, чем в любой другой, столь же четко оформленной и многочисленной группе рабочих. Эти люди постоянно сталкиваются с новым кругом знакомых, устанавливают с ними мимолетные, преходящие отношения, но доброе мнение таких случайных знакомых все равно ценится в каждый конкретный момент времени. Склонность людей к показному поведению, подкрепляемая чувством товарищества, побуждает свободно тратить деньги на все то, что наилучшим образом служит указанной цели. Повсеместно обычай, стоит ему утвердиться, возводится в неписаный закон и включается в состав общепринятой нормы благопристойности. Следующим шагом будет превращение этой нормы благопристойности в отправную точку для дальнейшего движения в том же направлении, ведь нет никакой заслуги в бездуховной жизни, просто соответствуя норме расточительности, на которую ориентируется как на само собой разумеющееся всякий представитель конкретного ремесла.

Преобладание расточительства в жизни печатников, если сравнивать их с другими рабочими, можно, соответственно, трактовать – хотя бы отчасти – как свидетельство большей свободы передвижения и более преходящего характера знакомств и общения у людей этой профессии. Но, если присмотреться, станет понятным, что истинной основой такого высокого уровня расточительства является все та же склонность к проявлению своего господства и денежной благопристойности, под влиянием каковой французский крестьянин-собственник становится скупым и бережливым, а американский миллионер учреждает колледжи, больницы и музеи. Не воздействуй на канон нарочитого потребления в значительной мере другие черты человеческой природы, ему чуждые, то всякое сбережение было бы логически невозможно для населения в том положении, какое занимают сегодня слои городских рабочих и ремесленников, сколь бы ни были высоки их заработки или доходы.