Это всего лишь потому, что в такой комбинации в Интернете ничего нет – и Лидия это понимает – но все равно у нее появляется ощущение, что она прошептала заветное словосочетание, и все эти люди, до этого такие беззаботные, такие многословные и откровенные, вдруг побледнели и отошли прочь.
Цветная поляна опустела.
Горит на поляне «теория выигрыша Александр Мостовой», желающих гулять нет.
Она снова пытается найти статью Михаила Высоцкого, набирает просто «теория выигрыша», текут перед ней теории и выигрыши, но статья, видимо, уже удалена с сайта газеты. Вдруг ровный поток замедляется – Лидия видит ссылку на Живой Журнал.
Кажется, это для нее.
«Кто-нибудь слышал о теории выигрыша?»
Молчание в ответ.
«Алло, кто-нибудь слышал о теории выигрыша?»
….
«Ну еще бы! Если о ней хоть слово напишешь – сразу помрешь».
«Эй, парень, а ты-то сам не рискуешь?»
«А чо нам, кабанам».
«Афтар, выпей йаду!»
«Да, это мрачная история» – соглашается она. Ей видится пустой зал на Садовнической улице. В зале всего лишь пятеро, двое из них спят. Слушатели даже не сняли верхнюю одежду, в зале холодно, лектор надел под пиджак вязаный свитер. Он видится ей в подробностях, его седые грязные волосы разметались по плечам. Он немного закинул голову назад. Он их презирает, да.
Лидия оглядывается. Люди расселись по всему залу, им словно стыдно садиться рядом друг с другом. Они бы предпочли не встречаться взглядами. Кто-то из них продал последнее, что имел. Они неудачники.
Какая нужда заставила их принять условия? И это высокомерное «мы вас не заставляем», и это «вы умрете, если расскажете», и наглое молчание в ответ на вопросы – сука, взял сто двадцать тысяч, а слова лишнего произнести не хочешь! – и главное, этот смех в ответ на ее вопрос. Это ведь она бы его задала? Она бы спросила:
– А как же вы читаете лекции и не умираете?
Нет, неправда. Она бы спросила не это.
Она бы спросила:
– Почему подлецам везет? Разве это справедливо? Вот пришел к вам подлец, и вы ему помогли. Он подлец, а ему везет! А хорошему человеку не везет, его обманывают, у него больше ничего не осталось, ему теперь только в петлю!
Она редко спрашивает о том, что ее на самом деле волнует. Но сейчас она дала себе волю. Она спрашивает о том, что ее на самом деле волнует.
Мостовой переключает телефон с беззвучного режима. Проверяет, не звонил ли кто во время лекции. Он поднимает глаза и смотрит на Лидию без особого интереса. Он уже старый человек, но до сих пор красивый. Правильные черты лица.
Они встречаются взглядами.
Он мог бы рассмеяться, как все смеются, когда ты спрашиваешь о том, что тебя волнует. Но он не смеется.
Впрочем, ей плевать – можешь смеяться! – я все равно сегодня задам все свои вопросы. Мне надоело стесняться.
Она почти кричит:
– А почему вы помогаете только за деньги? В мире столько несчастных людей, а у вас такая огромная власть. Почему вы не помогаете бесплатно? Хорошим людям, а?
Его лицо вдруг искажается до неузнаваемости. Волосы становятся рыжими, бородка исчезает, вместо нее висят рыхлые женские щеки. Да, он теперь женщина – рыжая женщина.
Она смотрит на Лидию, приоткрыв рот, а потом вдруг начинает кричать, как чайка.
И в этот момент свет гаснет. Становится абсолютно темно и тихо. Перед глазами лишь синеватое свечение, словно оставшееся от звезды, умершей за миллионы лет до Лидии. Она испуганно вглядывается. Что это? Остатки крика?
Громкий стук за спиной.
Она оборачивается: глаза уже привыкли к темноте, и из темноты проступают очертания ее комнаты. Первые секунды она ошеломлена, она не может понять, как перенеслась с Садовнической в собственную квартиру. Или она выпала из реальности? Она не помнит, чтобы куда-то ехала или шла. И если это квартира, почему в квартире темно?
И кто тогда крадется по коридору?
Горло внезапно смыкается: она теперь не может произнести ни слова. Она даже не может дышать: ей очень страшно.
Она видит ползущие по стене блики, они колышутся в такт приближающимся шагам, за ними идут глубокие тени, каких она раньше никогда не видела…
В квартире загорается яркий свет и раздается дикий крик.
На пороге комнаты стоит мать со свечкой и орет, как резаная.
От страха Лидия тоже орет.
Так они и орут на весь дом минуты две, не меньше.
Наконец, мать замолкает и сползает по стене на пол. По ее вискам, по лбу текут струи пота.
– Как ты меня напугала! – бормочет она. – Что же ты молчала, что уже дома? Неужели ты не слышала, как я пришла?
– Я не слышала, – шепчет Лидия.
– Свет отключили… Я пошла к соседям за свечкой… А тут ты… Я думала, в квартире никого нет…
– Мама! – Лидия идет на подгибающихся ногах к матери, садится рядом с ней на пол, обнимает ее. – Прости… Я задумалась, это трудно объяснить…
Мать рыдает в голос. Все-таки она уже старенькая…
И чтобы успокоить ее, чтобы немного развеселить, Лидия рассказывает о теории выигрыша.
22
Анатолий Борисович Львинский был одним из богатейших людей своего времени. Начал он со случайно найденных в подъезде двухсот тысяч, а закончил состоянием, которое вообще было трудно оценить, поскольку его основную часть составляли редчайшие драгоценности.