Теперь ты мой

Это было настолько страшно, что я даже не мог закричать. В полутьме показалось, что по воздуху пронеслась мерцающая рябь, и под тяжестью незнакомца стена «потекла», прогнувшись и обрисовывая контуры огромного тела. Хриплое дыхание незваного гостя участилось, постепенно переходя в глухое, нетерпеливое порыкивание.

От последовавшего за этим удара старая пружинная кровать содрогнулась, сбросив меня на пол. Правый бок взорвался болью, хрустнув, заныла подвернувшаяся рука, но, сжавшись в комок, я боялся застонать, закрывая уши ладонями, лишь бы не слышать рёва разъярённого зверя…

— Наверняка это огромный кабан, пришёл полакомиться к старикам на огород … Вот только бывают ли они ростом со взрослого мужчину? Вряд ли… Что же ты такое, тварь? ― несмотря на охвативший меня ужас и льющиеся из глаз слёзы, я ещё пытался рассуждать, стремясь собственным голосом заглушить мерзкие звуки снаружи, ― где же вы, люди, почему не приходите мне на помощь? Спите или просто делаете вид, что не слышите его разъярённых воплей, способных и мёртвого поднять из могилы? За что…

В этот момент тварь ловко вспрыгнула на плоскую крышу пристройки, начав топтаться и скрести по ней когтями. Прогнувшиеся под тяжестью туши доски отчаянно затрещали, в любой момент грозя обрушиться и раздавить меня как бабочку под ногой озверевшего слона. Но мгновения летели, а я по-прежнему

был жив. Потом удары переместились на хлипкую дверь, но и та, противореча законам природы и здравого смысла ― выдержала. Это было чудо, или мой ангел — хранитель сегодня хорошо выполнял свою работу…

— Оно не может войти, не знаю почему, но не может

, ― понял я, чувствуя, как холодный пот стекает с волос на лицо и шею, ― надо только подождать. Соберись, Майк, не паникуй, всё обойдётся…

Там снаружи бесился неведомый зверь, а я сидел, едва дыша, наконец, почувствовав, как ноет и пульсирует левая рука. Внезапно удары и сопровождавшая их дрожь пристройки стихли.

— Что на этот раз задумал проклятый монстр? А если у него получится войти…

Напряжение достигло того предела, когда, казалось, несчастное сердце решило прекратить свой сумасшедший бег и разорваться, уши заложило от грохота, подобного внезапному обвалу в горах. Не в силах закрыть почти ослепшие от боли глаза, едва удерживаясь на грани сознания, прощавшегося с короткой, но такой прекрасной жизнью…

Атака больше не повторилась. Вместо этого снаружи что-то зашуршало, и последним усилием я перевёл мутный взгляд на стену ― туда, где вопреки мраку,

его глаз был виден совершенно отчётливо. Красная, налитая кровью радужка, казалось, светилась в темноте, гипнотизируя и маня к себе. В голове прогудел ровный, хоть и не очень внятный голос:

— Теперь ты мой, навсегда…

Яркая вспышка столкнула в беспамятство, словно в бездонную яму… Не знаю, сколько времени измученное сознание блуждало в темноте, но в чувство меня привёл громкий петушиный крик. Я по-прежнему лежал на полу, глядя, как через узкие щели между досками пробиваются яркие слепящие лучи. Ещё никогда в жизни меня так не радовали эти ласковые, горячие прикосновения солнца к щекам с уже подсохшими дорожками слёз. И пусть тело болело, а волосы спутались и прилипли к лицу, зато сквозь налившиеся свинцом отёкшие веки всё ещё можно было видеть свет…

Понадобилось время и почти героические усилия, чтобы я смог сесть, кое-как осмотрев ноющую руку: к счастью, кость была не сломана, но кисть посинела и припухла. Не обращая внимания на лёгкое головокружение, схватившись за кровать, потихоньку встал и, стараясь не смотреть по сторонам, снял засов, толкая дверь плечом. Летнее утро было в самом разгаре: радостно пели птицы, стайки прелестных бабочек беззаботно порхали над садовыми цветами, рядом с ухом прожужжал деловитый шмель, а посреди этой красоты стоял я ― живой

и почти невредимый…

Джо и Бэтти застыли напротив меня с потрясёнными и, похоже, слегка разочарованными лицами. Старик оправился первым и даже попытался улыбнуться, но его ухмылка получилась кривой и жалкой, а когда я шагнул им навстречу, оба испуганно попятились, виновато опуская глаза. Не знаю, откуда ко мне пришли слова, но усталый голос звучал уверенно:

— Не ожидали такой развязки, да, Бэтти? Чужак нарушил Ваши планы, обидно, наверное… Хотели обменять мою жизнь на Бобби, я прав, старичьё? Вздумали провести жертвоприношение в надежде, наконец, вернуть любимого сына ― могу понять и отчаяние, и горе… Только вот в чём дело, ― голос неожиданно взвился и перешёл в крик, ― наверное, кое-кому даже в голову не пришло, что я тоже чей-то сын и внук. Никто не давал вам права отбирать мою жизнь. Будьте вы прокляты…