Теперь ты моя

В шесть вечера паркуюсь у заброшенного здания завода. Как обычно, у черного входа.

Щелкаю брелоком сигнализации, и Гелик моргает мне на прощание.

Остальные бойцы уже разминаются.

– Палач… – Буйный растягивает мое имя с презрением.

Мы не называем настоящих имен. Конспирация. Не знаем, кто чем живет и дышит. Там, за стенами клуба – мы совсем другие люди. Здесь –мясники, что сбивают кулаки в кровь.

В основном ради денег.

Буйный. Я узнал о нем кое-что. Больная мать, прикованная к постели, что нуждается в дорогой операции. Он рвет жопу на двух работах, а на боях крушит зубы. За бабло горло перегрызет. Но я его не виню.

Только я прихожу сюда выплеснуть ярость. Дикую. Иногда болезненную, что изнутри выкручивает всего.

– Сегодня я намерен размозжить тебе череп, – зло усмехается он.

– Хочешь реванш? – тоже кривлюсь.

– Не реванш, – шипит Буйный. – Хочу, чтобы ты захлебнулся собственной кровью.

Злорадный смешок растягивает мои губы:

– Я дам тебе шанс, – хлопаю его по плечу, и скрываюсь в коридоре. Мне нужен организатор.

– Привет, Палач, – здоровается он, закуривая. – Садись, – предлагает место рядом с собой и протягивает пачку.

– Не курю, ты же знаешь, – отзываюсь я.

– Ну, а вдруг?!

– У меня сегодня слабая пара, – тычу в листок с расписанием.

– Они для тебя все слабаки. В пол силы будешь лупить – все равно победишь, – мужчина глубоко затягивается.

– Я хочу биться со всеми, – предлагаю ему. – Скажи, что ставишь на кон миллион. Я заплачу его тому, кто одолеет меня.

– Ты шутишь что ли? – глаза Георгия округляются. Он даже выпрямляется в спине.

– Мясорубки хочу. Чтобы на максимуме лупили. А деньги – лучшее средство в достижении этой цели. Большие деньги.

– Ладно, – мужчина тушит сигарету. – Это будет даже интересно.

– Так мы договорились?

– Конечно! Будет тебе адский замес.

Выхожу из кабинета Георгия с некоторым облегчением. Может, хоть таким способом получу себе достойного противника. Убивать хочется.

Переодеваюсь. Заматываю руки.

Ссадины на костяшках правой руки никак не заживут. Но я их даже не чувствую. Я давно не чувствую боли. Привык.

Надеюсь, хоть сегодня местные быки заставят меня попотеть.

ГЛАВА 24

Аля

Обстановка чужого дома давит. Вот только не так сильно, как знания о том, что меня предал собственный отец.

«Такого не будет никогда!» – еще неделю назад закричала бы я любому, кто посмел усомниться в нем. Закричала, а потом бы рассмеялась этому человеку в лицо от абсурдности этого предположения.

Я бы ни за что не поверила Демьяну на слово, если бы не услышала на записи голос папы.

«Можешь трахать ее сколько хочешь!» – зло орал он. И эта фраза крутилась у меня в голове почти всю ночь. Поэтому я практически не спала.

Еще меня дико задело то, что у Демьяна, возможно, будет ребенок. Как будто мне есть до этого хоть какое-то дело.

Рано или поздно бандит отпустит меня, будет жить с женщиной, которую, по всей видимости, совсем не любит, нянчить малыша, которого заделал случайно, а я попытаюсь построить новую жизнь без всей этой жести.

Вроде радоваться надо, а мне грустно. Не знаю почему.

Эта блондинка до сих пор вызывает отвращение. Не хочу думать о том, что ревную. Это глупость. Обычная глупость, что мерещится мне на фоне стресса.

Хозяин дома уезжает очень рано. Мы даже не видимся.

Вчера Демьян распорядился мне спать в той комнате, куда меня привели в самом начале.

Он же почти сразу уехал, и я не видела его до вечера. Да и вечером не видела. Только его здоровый внедорожник, что он бросил, едва въехав на территорию.

Я сразу скрылась в комнате и сделала вид, что сплю. Только вот Демьян и не думал навещать меня. Наивная идиотка.

Когда я проснулась, мужа уже не было дома.

Я знаю, куда он уехал, и от этого на сердце скребут кошки. Неприятно оттого, что, в принципе, приходится так грязно делить с ним постель, а когда думаю о том, что прямо сейчас Демьян проводит время с другой девушкой – становится просто невыносимо.

– Зачем сбежала, глупышка? – интересуется домработница, когда я спускаюсь в кухню.

Вчера ее дома не было, и я стала опасаться, что милую женщину уволили с работы по моей вине. Совсем не думала о таком, когда стремилась убежать.

Я виновато пожимаю плечами.

– Простите, что подставила, – извиняюсь, на полном серьезе чувствую вину.

– Сама-то сильно схлопотала? – спрашивает она.

– Очень, – честно сознаюсь.

– Знаешь, миланка, Демьян Алексеевич – человек жесткий, но справедливый. Я ни разу не видела, чтобы он спрашивал ни за дело. Не знаю, что там случилось у вас, но провоцировать его на ярость не стоит. В гневе любой человек страшен, а сильный мужчина – особенно.

– Вы же понимаете, что меня тут держат против воли? – не хочу спорить, но очень хочется возмутиться.

– Я только одно знаю – не суди, и не судим будешь. Да и раз забрал тебя, значит причины были, – несмотря ни на что, кухарка остается на стороне своего хозяина.

– Какие могут быть причины на то, чтобы похитить человека?

– Оглянись, – зачем-то предлагает женщина.

Смотрю по сторонам.