Теперь всё можно рассказать. Том второй. Боги и лягушки.

Вот тогда-то Сонечка и начала тусоваться с левачьём. Она быстро поняла, что это золотая жила. Сама Соня была совершенно не левацких взглядов человеком. Она любила канал РЕН-ТВ, читала старые отцовские книжки по бизнесу и успеху, старалась мыслить позитивно и всюду излучать позитив. Она презирала тех, кто ходит к психотерапевту и говорит о своих чувствах. Это она считала слабостью. Она так и не поняла, зачем нужен феминизм. Она любила дамские сериалы и женские гламурные журналы. При этом Сонечка до глубины души ненавидела америкосов, евреев и всех врагов русской нации, обожала Сталина и свято верила, что рано или поздно в стране произойдёт революция. В революцию она верила совсем не так, как в неё верили леваки. Для них революция была чем-то абстрактным, далёким, как другие галактики. Она ассоциировалась со свободой, творчеством, созиданием, миром. Соня мечтала о совсем другой революции. Ей хотелось видеть кровавый террор, который рано или поздно поглотит и её саму. Ей хотелось бросить весь современный мир в огонь этого террора. И ради чего? Ради свободы и братства? Нет. Над такими словами она бы только подсмеялась. Она не верила в старые лозунги Французской революции. Она готова была убить себя и миллионы других людей во имя мировой сталинистской диктатуры. Она ностальгировала по СССР, и очень хотела, чтобы люди во всём мире жили примерно так, как они жили в Союзе. В Союзе ей нравилось практически всё: она любила не только полёты в космос и подвиги пионеров-героев, но и брежневские шесть соток с дачей, самовары, отдельные хрущёвки на семью, «Жигули», санатории и всё то, что либералы называли когда-то словом «совок». Ей нравились тесные коммуналки. Она тешилась от вида лагерных бараков. Милыми ей казались унылые моногород, где не было ничего, кроме завода и двухэтажных бараков. Ей нравился совок. Она любила совок во всех его проявлениях. Она была фанатичкой совка. И она хотела, чтобы весь мир превратился в совок. В конечном счёте она мечтала о том, чтобы совок поглотил весь мир со всем его разнообразием, всю культуру этой планеты, всю её жизнь. Чтобы живое сделалось мёртвым.

Соня была совершенная, абсолютная мещанка. Все качества, какие есть у мещан, доходили в ней до конечного предела. Она была невероятно активной, а её талантам в заведении нудных связей могли бы позавидовать лучшие агенты ЦРУ. При этом она была настолько ленивая, что, пожалуй, ни разу в жизни не довела ничего до конца. Она была сентиментальной кисейной барышней. И при этом она готова была не задумываясь идти по трупам врагов к Олимпу. Её невежество не знали никаких пределов. Слово «конченый» она писала с двумя буквами «н». В то же время её нарциссизм и самоуверенность превосходили все мыслимые границы. Бесчувственность удивительным образом уживалась в ней со склонностью чуть что закатывать истерику.

Соня потому и не была похожа на типичную мещанку, что всё мещанское в ней было доведено до предела. Мещанство в ней было помножено на сталинизм и мракобесное мировоззрение (впрочем, тогда ещё секулярное). Короче, Соня была очень милой девушкой, и все парни были от неё без ума.

Оно и понятно: ведь Соня была просто душечка! Ну разве можно было просто взять и не влюбиться в это милое лички, в эти пухлые щёчки, в эти вечно улыбающиеся глаза, в этот нос картофелиной, в это нежное, слабое тельце, в высокий лоб, в жиденькие, но очень послушные и шелковистые волосы… По большому счёту Соню с трудом можно было назвать красивой. Она не была красавицей. Она была милой. Как котёночек, которого выкинули на улицу хозяева, и которому теперь все умиляются.

Соня решила, что она будет отличным связующим звеном между молодыми леваками в косухах и дряхлыми дедами-сталинистами. Из этого связующего положения она будет извлекать гешефт.