Теплый шоколад на десерт (СИ)

Не особо церемонясь, Кэл оттеснил медсестру к стене и причмокнув, приблизил свое лицо к женщине, почти упираясь носом в ее щеку и вынудив отклониться назад.

-Вам что-то известно? Что! – надавил он, а заметив испуг, мелькнувший в широко открытых глазах, добавил, – Я должен знать.

-Грубиян, – полные губы искривила гримаса отвращения, медсестра оттолкнула Кэла от себя, и очень вежливым тоном, но зло прищурив глаза предупредила, – прекратите хулиганство, я могу и охрану вызвать. И ваш визит закончится, так и не начавшись.

-Кэл, – прозвучало едва слышно.

-Это, кажется, вас зовут?

За спиной Кэла хлопнула дверь, но он расслышал сказанные уходящей медсестрой презрительные слова «отвратительная личность». Хмыкнул. Ему не привыкать к нелестным характеристикам, он давно перестал как-то реагировать на негатив направленный в его сторону, от людей взбешенных его неадекватным с точки зрения нормального человека поведением. Ехидство, наглость, оскорбления.

Прикрыл глаза, нервно облизал губы и натянул на лицо радостную улыбку. В два шага преодолел расстояние разделявшее его и Фостер. Не желая причинить дополнительную боль, едва касаясь, дотронулся до ее плеча.

-Джилл, – нерешительно произнес Лайтман, не заметив никакой реакции на его прикосновение. – Фостер, ты можешь говорить? – спросил чуть громче.

Ресницы женщины дрогнули, и через секунду, Джиллиан открыла глаза, пытаясь сфокусировать взгляд на лице Кэла, оседлавшего больничный стул.

-Кэл, – с натугой, каким-то непривычно ломким голосом позвала его Фостер, и даже попыталась улыбнуться, – Я рада, что ты пришел.

Обычно Лайтман за словом в карман не лез, шуточки и милые издевки слетали с его языка без промедлений, но в этот момент он не знал что сказать. Вернее, у него было такое количество вопросов, на которые требовались немедленные ответы, что попробуй он задать хотя бы один, то не смог бы удержаться и своим допросом только бы навредил Джиллиан, усугубив ее и без того плачевное состояние. Тем более, что она уже и так недавно подверглась пыткам, не знающим жалости ФБРовцев, настрадавшись от их унизительных и, наверняка, издевательских подозрений.

-Кэл, – начала она срывающимся голосом, но тут же сомкнула губы, – Кэл, – повторила она, но более спокойно, – Я все еще не могу в это поверить, я не помню, как все произошло.

Губы у Фостер были потрескавшиеся и сухие, она немного привстала, протягивая руку, чтобы дотянуться до стакана с водой, стоящего на выдвижном столике в ногах кровати. Но у нее ничего не получилось, повязка не давала согнуть пальцы, и попытка ухватить стакан причинила боль. Джилл сморщилась, рука безвольно упала на постель.

-Я помогу, – пробормотал, Лайтман заботливо улыбаясь.

Взял стакан и протянул его Джиллиан. Он не знал, можно ли нажать на кнопку и поднять изголовье кровати. Недолго думая, он приподнял Фостер за шею поднося ко рту трубочку, и смотрел, как она обхватив ее губами, делая судорожные глотки, всасывает воду.

Отпила она совсем немного, и тут же откинулась назад, словно это небольшое усилие полностью истощило ее. Именно в этот момент Кэл почувствовал к ней искреннюю жалость и нежность, скрутившую нервы в тугой узел. Огромнейшее желание защитить и оградить от навалившихся на нее неприятностей.

В Джиллиан что-то надломилось, та изысканная, элегантно одетая, уверенная в себе улыбчивая Фостер, с которой он был знаком столько лет, находилась за миллион световых лет от этой уязвимой, напуганной женщины, которая была не в состоянии без чужой помощи выпить глоток воды.

Лайтман помог ей устроиться на подушке, убрал с лица растрепавшиеся волосы и нежно погладил по горячей щеке. Джиллиан отвернулась от Кэла, не в состоянии удержаться от слез, они струились по щекам и скатывались на подушку, оставляя влажные пятна на наволочке.

-Кэл, – упавшим голосом сказала она, по прежнему глядя в сторону, – Я не могу ничего сказать, прости.

Медленно, с усилием, приподняла голову и осмелилась посмотреть на обескураженного мужчину.

- Я ничего не помню, – положила забинтованную ладонь на его руку и стала кусать губы. Это прикосновение отозвалось болью в обожженной кисти, она скривила губы, умоляюще глядя сквозь слезы, – Ты поможешь мне?

-Какая глупость! – оскалившись, фыркнул он, – И не подумаю, отдам тебя на растерзание наших друзей федералов.

-Спасибо, – ей удалось улыбнуться, – Я знаю, что ты мой лучший друг и всегда окажешься рядом, если мне надо сделать больно.

Взгляд Фостер затуманился. Она неожиданно широко улыбнулась, протягивая обе руки к Кэлу.

-Обними меня, милый, и не хмурься. Мне нравится твоя улыбка. Знаешь, я очень часто представляла, как ты меня целуешь. И почему-то это обязательно происходило в лифте. Твои руки, они, они были везде, они такие сильные … – голос Фостер звучал хрипло, слова она произносила с придыханием, вдруг, она закашлялась, – Горло, у меня все еще болит горло, – Джилл моргнула несколько раз и покачала головой, – Кажется, я на мгновение задремала.