Теракт

Должно быть, на машином лице изобразилось отчаяние, потому что одна из пожилых дачниц, стоявшая барьером в самом начале пути к друзьям, внезапно смягчилась. Возможно, она слышала обрывки разговора и поняла, в чем дело.

– Да, ладно, не украдем мы твою сумку. У нас самих, видишь, немеряно. – Это было правдой: баулы, рюкзаки и тележки плотно облепляли старушек-путешественниц.

– Иди к своим, а сумку тут оставь. В Токсово народ схлынет, вот и заберешь, – поддакнула вторая, ее подружка.

– Да как же…

– Да просто сюда ее протолкни под сидение, и все, – неожиданно вмешался беззубый пенсионер. – Я до Васкелово еду. Постерегу.

Смущенная и обрадованная, лопоча благодарности, Маша принялась запихивать сумку. С трудом, но она втиснулась, и старичок прикрыл ее ногами в старых тренировочных штанах и резиновых сапогах.

«Оказывается, не все пенсы душные», подумала Маша, пробираясь вперед.

Это по-прежнему было делом непростым, но без сумки оказалось ощутимо легче.

– Уфф, извините… У меня там друзья, место держат… Разрешите, я через вас пройду? А вот так?.. Ой, наступила? Прошу прощения… Я перешагну через ваш рюкзак, ладно?

Параллельно Маша пыталась выглядывать между спин, изучая содержимое сидений. Где же ребята? Судя по звукам в телефоне, они ехали шумно и весело. Не заметить их было бы трудно, несмотря на гул голосов в вагоне. Однако, кажется, она уже в середине, а до сих пор никого не увидела. Или пропустила? Неужто придется идти назад? Запыхавшись, она снова кое-как достала телефон и нажала кнопку вызова.

– Как где? Я же говорю – мы в начале. А ты – в конце. Иди дальше! – прорвался сквозь шум голос Славы.

Маша послушно полезла дальше, раздавая на ходу извинения. Наконец, впереди замаячила торцевая стенка вагона. С одной стороны ее висела реклама, с другой – плакаты, предостерегающие от прыжков на железнодорожное полотно. Друзей нигде не было.

– Как это нету, когда мы здесь? – голос Славы потонул в дружном хохоте на том конце провода.

– Надо проверить, а вдруг нас не существует? – выбился вперед голос Юрика.

– Может, я все-таки в третьем, а вы в четвертом? – упавшим голосом спросила Маша.

В трубке задумались.

– Может быть…

– Тогда я вернусь к сумке? Между вагонами точно не пройти в такой давке.

– Вот черт. Ну ладно. А где ты сейчас?

– Как где? До конца вагона кое-как добралась. Точнее, до начала, если по направлению движения считать. А сумка моя – в конце. Боюсь, как бы не украли.

– Да не украдет ее никто! М-да, жаль, что ты до нас не дошла. Тут и в вагоне-то посвободнее. Странно, что все к вам забились…

Маша стояла в неудобной позе на одной ноге; вторую мешала поставить еще одна огромная сумка, не меньше ее собственной, перегородившая проход. Позади сумки возвышалась ее столь же массивная хозяйка, то и дело бросая на Машу недовольные взгляды – она предвидела, что эта коза сейчас попросит пройти, и заранее готовилась дать возмущенный отпор. Маше было неловко и перед владелицей сумки, и перед всеми остальными, через которых она уже прошла и чей покой, получается, потревожила напрасно. А еще она не понимала, что от нее хочет Слава и как ей следует поступить. Прорыв сквозь толпу, особенно в свете вновь открывшихся обстоятельств, представлялся бессмысленным. Вместе с тем она желала угодить самому ценному парню в компании, а еще боялась, что все это время он (а также Юрик, Ромчик etc) находится в пользовании Кати, Кристины etc, что рискует иметь определенные нежелательные последствия для нее, Маши… И хорошо бы еще Славик дал ей конкретные указания – идти или не идти. Тогда решение было бы снято с ее совести. Вместо этого он вдруг принялся болтать о пустом – рассказывать, как свободно у них в вагоне, и сетовать, что в машин забит, как банка с сельдями. Это еще более сбивало Машу с толку. Было ощущение, что он сам сомневается, куда ее направить, и нарочно тянет время.