Тернистый путь к dolce vita

Казалось, прошла вечность. Голод и холод были не самым страшным испытанием. Все тело девушки нестерпимо крутило и ломало. Она застонала и на какие-то мгновения ей стало чуть легче. Маше казалось, что стон исходит не из ее груди, а откуда-то из глубин подвала. Падающие с потолка капли воды с монотонным звуком, словно маятниковые часы, отмеряли время, проведенное ею в этом жутком месте.

«А вдруг я останусь здесь навсегда? – с ужасом подумала она. – Тогда то, что происходит сейчас, ничто по сравнению с тем, что ждет меня дальше».

От этой страшной мысли ее сердце отчаянно забилось, с силой ударяясь о ребра, во рту пересохло, а тело покрылось холодным липким потом. Маша потеряла сознание и повисла на цепях. Когда девушка пришла в себя, то первое, что она ощутила, была острая боль в запястьях. Маша попыталась встать на ноги, но вдруг почувствовала, как что-то зашевелилось на лодыжке правой ноги и поползло вверх, цепляясь за нее многочисленными мерзкими шершавыми лапками. Девушка дико взвизгнула, выпрямилась и судорожно затрясла ногой, пытаясь стряхнуть с себя неведомо откуда взявшуюся тварь, но та упорно продолжала карабкаться вверх. И вот она уже не одна, их много, и они расползаются по всему ее телу, добираются до лица, волос… Изогнувшись самым невероятным образом, Маша смогла дотронуться до лица, и тут она поняла, что никаких тварей нет, а есть галлюцинация, порожденная страхом и паникой.

Девушка хотела позвать на помощь, но не смогла издать ни звука. Ее вырвало, и она обмочилась. У Маши закружилась голова, в глазах появились яркие вспышки, воздух стал густым и вязким, вдыхать его становилось все труднее и труднее. Ноги подкосились, и она опять повисла на руках, уже не чувствуя боли…

Вдруг в глаза девушки брызнул свет, и она очнулась. Кто-то ослабил цепи, и Маша рухнула на бетонный пол.

– Вот так ты проведешь остаток своих дней, – раздался откуда-то сверху мужской голос, – если вздумаешь болтать о том, что увидишь и услышишь здесь.

Старуха сняла с цепей замки, взвалила обессилевшую девушку на плечо и оттащила в комнату. Бросив ее на кровать, она сказала:

– Спи, захочешь есть, нажми сюда, – она указала костлявым пальцем на кнопку, вмурованную в стену. – Туалет, ванную, гардероб найдешь сама. Отдыхай, вечером будешь работать.

Ни страх, ни боль не помешали Маше заснуть, и очень крепко. Когда старуха ее разбудила, девушка долго не могла понять, кто она такая и где находится.

– Поешь, – сказала гарпия, указывая на поднос с едой. – Потом приведи себя в порядок, я через два часа за тобой приду. Имей в виду, хоть в чем-то ослушаешься хозяев, ночь проведешь в цепях. Будь покорной, и все закончится хорошо.

***

Стало темнеть, когда за Машей пришла старуха.

– Все с себя снимай и подбери туфли на высоком каблуке, но удобные и устойчивые. Ну что, готова? Тогда пошли.

Она привела Машу в огромную гостиную и велела сесть в кресло, стоявшее на возвышении. В комнате звучала музыка, на стенах мелькали порнографические картинки. С другой стороны гостиной, также на возвышении, на диванчике резвились мальчик с девочкой лет двенадцати. Они тоже были нагими, но за спиной у них виднелись крылья. Белокурые и кудрявые, дети походили на ангелов.

Вдоль панорамного окна в больших креслах с высокими спинками попарно сидели люди в масках. Маша насчитала двадцать кресел.

Звуки музыки усилились, откуда-то повалил пар, и из потайной двери появились двое обнаженных мужчин в сапогах и античных шлемах. В руках у них были цепи, издававшие зловещий звон при каждом их движении.

Мужчины помпезно объявили эротическое шоу маркиза де Сада. По сценарию они изображали демонов, дети – ангелов, а Маша – падшую женщину.

Поначалу ей все это показалось даже забавным, но когда демоны стали насиловать ангелов и ее, а потом и вовсе отдали их на растерзание двум десяткам мужчин и женщин с явными психическими отклонениями, Маша поняла, что попала в ад.

Истязания длились семь вечеров. Публика, собравшаяся на это ужасающее шоу, зверствовала похлеще двух садистов. В перерывах девушка с трудом добиралась до кровати, падала на нее как подкошенная и проваливалась в забытье, которое не приносило облегчения ее измученным душе и телу. Затем за ней приходила все та же мерзкая старуха и все начиналось с начала. Как ни странно, но Машу успокаивала мысль о том, что детям гораздо хуже, чем ей. Они покорно и даже, как ей показалось, привычно исполняли все прихоти хозяев и гостей, и ей было их безумно жалко.

***

Маша вернулась к Кире в совершенно невменяемом состоянии. Та не стала ее ни о чем спрашивать, а быстро осмотрев и, убедившись, что повреждений на ее теле нет, с облегчением произнесла:

– Цела, слава Богу, я грешным делом думала, что тебя по кускам принесут.

Она налила в стакан водки и протянула его Маше:

– Пей!

Маша послушно выпила, но легче ей не стало.

– Еще! – потребовала она.

– Ну все, хватит! – решительно заявила Кира, как только девущка залпом осушила второй стакан. – А сейчас немедленно в койку. Отоспишься, будем решать, что делать дальше.