Терновый венец

Покинув комнату, она услышала звонкий заразительный женский смех, совершенно ей не знакомый. Рука потянулась к плеть-молнии на поясе. Морриган закатила глаза, досадуя на саму себя. Чужой смех, несомненно, – серьезная угроза. И все же натренированные за годы инстинкты не позволяли ей расслабиться. Она ничего – и никого – не упустит.

Грациозная, как кошка, и тихая, как мышь, она прокралась к двери, ведущей в библиотеку.

У окна над книгой склонились двое. Дэмьен и сидящая на подоконнике девушка, в которой Морриган с изумлением узнала Аду.

«Серьезно? Это она сейчас смеялась на всю библиотеку?»

С первого дня знакомства Морриган считала Дэмьена замкнутым и нелюдимым. Однако он успел практически подружиться с Клио, называл Файоннбарру приятелем, мило беседовал с Саманьей, Аситу… и вот теперь еще и с Адой. Компанию ему составлял кто угодно, но только не Морриган. Он избегал лишь ее. Почему?

Ада оторвала от книги разрумянившееся лицо.

– Я предупреждала, что не сильна в древнеисландском.

Морриган уже успела забыть, как звучит ее голос – тоненький, почти детский.

– Мне нравится твоя трактовка, – посмеиваясь, признался Дэмьен, – но давай все-таки ближе к сути.

– Ладно. Vargdropi – это что-то вроде «сын человека, объявленного вне закона». Сын изгоя. Преступника. Но такой перевод, скорее, официальный. М-м-м… юридический.

– А не такой официальный?

– Детеныш волка. Волчонок.

– Не понимаю.

– Поймешь. Ты очень умный.

Ада осеклась – язык явно опередил ее мысли. Она стремительно пунцовела, взгляд бегал из стороны в сторону. Морриган тихонько хмыкнула, наслаждаясь представлением.

– В общем, дальше использовано слово vargham.

– Как я понимаю, два этих слова связаны.

«Действительно, умник. У них же один корень!»

– Да. Taka á sig vargham в переводе – «носить волчью шкуру». Ну… в переносном, конечно, смысле. Это значит быть волчьим, диким. Если не ошибаюсь, здесь как раз и говорится о состоянии, которое называется берсеркган… берсеркгер…

– Berserkergang… Берсеркерганг[10], – рассеянно подсказал Дэмьен.

– Точно. Я только никак не пойму… почему волки? Разве берсеркеры не связаны с медведями[11]?

Дэмьен молчал, вперив хмурый взгляд в пол. Резко вскинув голову, выпалил:

– Ульфхеднар[12]. Здесь говорится о них, а не о берсерках. Но даже это не объясняет… Это ничего, по правде говоря, не объясняет. Там сказано, как они берут свою ярость под контроль?

– Не совсем, – тихо сказала Ада. – Если я верно перевела, им это дается легче, чем… berserkir. Берсеркам.

– Проклятье.

Дэмьен ударом вышиб книгу из рук рассветной ведьмы, заставив ту испуганно вскрикнуть.

– Прости. Просто я думал… – он замолчал. Махнул рукой и направился к выходу, обронив по пути: – Спасибо за помощь.

Прежде чем исчезнуть за ближайшей открытой дверью, Морриган успела увидеть, как Ада соскальзывает с подоконника и прижимает упавшую книгу к груди.

Застыв в пустой комнате и вдыхая спертый воздух, Морриган покусывала губы. Теперь ясно, что Дэмьен искал в древних текстах и зачем взялся изучать древнескандинавский. Он хочет понять силу, которую, по всей видимости, никак не может обуздать. Иначе откуда эта вспышка гнева?

И слова, однажды брошенные ей: «Ярость разрушает»?

Морриган доводилось слышать о берсерках, но ей всегда казалось, что они принимали свою силу как должное. Как один из даров богов, в их случае – Одина, во имя которого и сражались древние викинги – первые, получившие силу берсерков. Они называли себя людьми древней крови, отказываясь именоваться существами. Здесь, в Пропасти, у берсерков была своя община. Почему Дэмьен не мог обратиться к ним? Или обращался, но безуспешно?

Она резко выдохнула. Дэмьен не маленький мальчик, с проблемой он разберется сам. В конце концов, если бы ему понадобилась помощь Морриган, он бы об этом сказал.

Хотя кого она обманывает? Такие, как Дэмьен Чейз, не просят о помощи.

Глава 23

Кровопийцы Пропасти

Искать Доминика долго не пришлось – особняк он не покидал почти никогда. Можно было предположить, что лорд Дома О'Флаэрти опасался соперников, но Морриган и прежде замечала за ним любовь к затворничеству. Что ж, каждый имел право выбирать, как ему жить.

В пользу версии, что страх перед лордами Пропасти тут ни при чем, говорила невероятно хладнокровная, на грани безразличия, реакция Доминика на известие о том, что убийцей Каллисты Конноли могла быть Ягая. Ведьма, для которой магическая защита, окружающая дом, станет не досадной помехой, а мимолетной преградой.

– Думаешь, это она?

Морриган пожала плечами.

– Убившие Каллисту чары – почерк кладбищенских ведьм. Вопрос в том, кто из них и почему это сделал. Напрашивается очевидная причина – уменьшить количество претендующих на трон. Но зачем это кладбищенским ведьмам, если только здесь нет личных мотивов? А если Каллисту устранили по приказу Ягой… то с какой целью?

– Столь древние создания, как она, иногда порождают хаос ради самого хаоса.