Терпимость

Спиноза, поскольку он родился в Амстердаме, избежал нищеты, которая была неотъемлемым правом большинства его родственников. Первым делом он пошел в школу при своей синагоге (уместно названную “Древо жизни”) и, как только научился спрягать еврейские глаголы, был отправлен к ученому доктору Франциску Аппиниусу ван ден Энде, который должен был обучить его латыни и естественным наукам.

Доктор Францискус, как следует из его имени, был католиком по происхождению. Ходили слухи, что он был выпускником Лувенского университета, и если верить самым информированным дьяконам города, он действительно был переодетым иезуитом и очень опасным человеком. Однако это была полная чушь. Ван ден Энде в юности действительно провел несколько лет в католической семинарии. Но его душа была не в служении, и он покинул свой родной город Антверпен, уехал в Амстердам и там открыл собственную частную школу.

У него было такое потрясающее чутье в выборе методов, которые заставили бы его учеников полюбить уроки классической музыки, что, не обращая внимания на папистское прошлое этого человека, кальвинистские Амстердамские бюргеры охотно доверяли ему своих детей и очень гордились тем фактом, что ученики его школы неизменно превосходили по показателям и склонностям маленьких мальчиков из всех других местных академий.

Ван ден Энде учил маленького Баруха латыни, но, будучи восторженным последователем всех последних открытий в области науки и большим поклонником Джордано Бруно, он, несомненно, научил мальчика нескольким вещам, о которых, как правило, не упоминалось в ортодоксальной еврейской семье.

Ибо юный Спиноза, вопреки обычаям того времени, не жил вместе с другими мальчиками, а жил дома. И он так поразил свою семью своей глубокой ученостью, что все родственники с гордостью указывали на него как на маленького профессора и щедро снабжали его карманными деньгами. Он не тратил их на табак. Он использовал их для покупки книг по философии.

Один автор особенно очаровал его.

Это был Декарт.

Рене Декарт был французским дворянином, родившимся в том регионе между Туром и Пуатье, где за тысячу лет до этого дед Карла Великого остановил мусульманское завоевание Европы. Еще до того, как ему исполнилось десять лет, его отправили на обучение к иезуитам, и он провел следующее десятилетие, доставляя себе неприятности. Потому что у этого мальчика был свой собственный разум, и он ничего не принимал без того, чтобы ему “не показали”. Иезуиты, вероятно, единственные люди в мире, которые знают, как обращаться с такими трудными детьми, и которые могут успешно обучать их, не ломая их дух. Доказательство полезности образовательного пудинга заключается в том, что его едят. Если бы наши современные педагоги изучали методы брата Лойолы, у нас могло бы быть несколько собственных Декартов.

Когда ему было двадцать лет, Рене поступил на военную службу и отправился в Нидерланды, где Морис Нассауский настолько усовершенствовал свою военную систему, что его армия стала аспирантурой для всех амбициозных молодых людей, которые надеялись стать генералами. Визит Декарта в штаб-квартиру принца Нассау, возможно был несколько нерегулярным. Верный католик, идущий на службу к протестантскому вождю! Это звучит как государственная измена. Но Декарта интересовали проблемы математики и артиллерии, но не религии или политики. Поэтому, как только Голландия заключила перемирие с Испанией, он подал в отставку, отправился в Мюнхен и некоторое время сражался под знаменами католического герцога Баварии.

Но эта кампания длилась недолго. Единственное сколько-нибудь серьезное сражение, которое тогда еще продолжалось, было близ Ла-Рошели, города, который гугеноты защищали от Ришелье. И вот Декарт вернулся во Францию, чтобы научиться благородному искусству осадного дела. Но лагерная жизнь начинала ему надоедать. Он решил отказаться от военной карьеры и посвятить себя философии и науке.

У него был свой небольшой доход. У него не было никакого желания жениться. Его желаний было немного. Он ожидал спокойной и счастливой жизни, и она у него была.

Почему он выбрал Голландию в качестве места жительства, я не знаю. Но это была страна, полная типографий, издательств и книжных магазинов, и до тех пор, пока кто-то открыто не нападал на устоявшуюся форму правления или религию, существующий закон о цензуре оставался мертвой буквой. Более того, поскольку он так и не выучил ни единого слова на языке своей приемной страны (трюк, не сложный для истинного француза), Декарт смог избежать нежелательной компании и бесполезных разговоров и мог посвящать все свое время (около двадцати часов в день) своей собственной работе.