Терпкость вишни

— И цитировать-то неохота, — махнул он рукой. — Разве что одно утверждение. Мне оно здорово понравилось.

— Какое же именно?

— Что, когда нам исполнится пятнадцать лет, нас нужно будет кормить с вил через решетку. И лучше всего сырым мясом.

СЕРЕДИНА АПРЕЛЯ

Сегодня я избавилась от иллюзий, что Даниэль попытается объясниться со мной. Мы встретились в коридоре и прошли мимо друг друга, как ассистент и студентка. Может, мне нужно было с ним поздороваться?

На квартиру я возвращалась пешком, ведя кончиками пальцев по стенам домов. И даже не заметила, как стерла кожу на подушечках до крови. А в остальном я спокойна.

ВТОРАЯ ПОЛОВИНА АПРЕЛЯ

До Травки наконец дошло, что Мария объявила войну мужчинам. Таким образом он утратил последнюю надежду на их общее светлое будущее.

— Ты говорил, что отец у тебя бродяга и философ! — бросила она ему, нервно жуя козинак из кунжута.

— Я говорил? — удивился Травка. — Я сказал всего лишь, что мой папан не может найти свое место.

— То-то и оно! А я думала, что он странствует по свету и ищет смысл жизни! — Для разнообразия Мария схватила кренделек с маком.

— С кем ты хочешь встречаться — со мной или с моим папаном? — нервно осведомился Травка.

— Ни с кем из вас, — выпалила Мария, — потому что я наконец поняла, для чего нужен мужчина!

— И для чего же? — полюбопытствовала я.

— Чтобы исправлять выключатели, таскать тяжелые сумки, ходить в подвал за банками, а потом их открывать! — перечислила она. — И разумеется, много зарабатывать.

— Классно! — похвалила Миленка, возлежащая на золотистых подушках Травки. — Гибрид электрика с носильщиком и печатным станком.

— Я отмечаю влияние твоей тетушки, — признала Виктория, забирая из-под носа Марии тарелку с крендельками. — А когда-то ты называла ее страшной мещанкой.

— Вот именно, когда-то, — презрительно фыркнула Мария. — Это было когда-то.

СПУСТЯ ДВА ДНЯ

— Что ты ей сказал, кроме того, что выставил ее в дурацком положении перед боссом «ИКЕА»? — допытывалась Милена.

— Ничего! — заверил Травка. — Только что завязал с «сеном». И вообще с химией.

— Ну точно, — протянула Виктория. — То-то уже с неделю тебе не сопутствует этот запашок.

— А мне уже неделю чего-то не хватает, — заметила Миленка, — и я все не могла понять чего.

— Ну вот теперь поняла, — вздохнул Травка, нервно почесывая левую бровь. — А я наконец знаю, что Мария вовсе не намерена повторить историю Марианны. Наверно, мне нужно разлюбить ее. Вот только как это делается?

СПУСТЯ ЕЩЕ ДВА ДНЯ

— Что он тебе такого сказал, — уже в который раз спросила Миленка, — если не считать, что поставил тебя в смешное положение в «ИКЕА»?

— Ничего, — в очередной раз ответила Мария. — Кроме того, что объявил, что кончает с химией. И что отныне будет жить только любовью.

— Это плохо?

— А кто меня будет содержать? Кто будет оплачивать мои художественные поиски? И многочисленные, пока еще не сформировавшиеся увлечения?

На эти вопросы никто из нас не мог дать ответа.

— Я-то думала, — наконец произнесла Миленка, — что раз уж ты витаешь в верхних слоях стратосферы, то…

— Да, витаю, но это вовсе не значит, что мой мужчина должен витать рядом со мной, — объяснила Мария. — Пусть остается на земле, лишь бы оплачивал счета.

* * *

— Ну вот и вылезло шило из мешка, — сказал Ирек, — то есть так называемая артистическая душа Марии.

— А может, Мария и права. Кто-то должен прочно стоять на земле, чтобы другой мог витать в облаках.

— Если только Травке это подходит.

— А тебе?

— Если бы я влюбился, то… Но для себя мне такого не хочется. Может, на взгляд успешных людей, я и неудачник, но у меня как-то нет охоты разбивать спортивные машины и загромождать свою квартиру дорогой модной чушью.

— И никогда не возникало искушения?

— Когда искушение возникает, я ставлю на видик фильм восьмидесятых годов, а то и более ранний. Погляжу на мебель предыдущих эпох, на неуклюжие машины и топорную проигрывающую аппаратуру, кажущуюся сегодня такой смешной и жалкой, а тогда бывшую пределом мечтаний, и сразу искушение проходит. Не стоит драть задницу из-за вещей, над которыми будут смеяться наши дети.

— Завидую тебе, Ирек, — вздохнула я. — У тебя все разложено по полочкам, и ты знаешь, что в жизни важно.

— Если бы я знал, то не прятался бы в мире виртуальных монстров.

ЗНОЙНЫЙ ПРАЗДНИК ТРУДА

Папа позвонил, когда мы сидели в комнате Ирека, яростно споря, где проводить долгий уикенд.

— На сегодняшний день я не могу ничего планировать, — сообщила я, пытаясь спрятать за спиной руки с заклеенными подушечками пальцев. — Папа просит приехать. Хочет серьезно поговорить.

— Нам съездить с тобой? — спросил Ирек, колдуя под столом с проводами. Явно хитрость с не до конца закрученными винтами не подействовала.

— Нет, разговор будет о маме. Папа беспокоится. Говорит, она очень изменилась.

— Быстрей возвращайся, а то мы помрем от тоски по тебе! — крикнул мне вслед Ирек.

* * *

Часом позже я сидела в родительской кухне. А папа напротив меня. Побледневший и ставший как-то меньше, чем три месяца назад.