Terra Insapiens. Дороги

— Вовсе нет, — Артур подошёл ближе. — Как бы я не относился к вам, я вижу в вас человека. А в каждом человеке я ищу что-то хорошее.

— Благое намерение, — усмехнулся Демон. — Но давай я грубо перефразирую: в каждой навозной куче ты ищешь что-то вкусное. Так понятнее смысл сказанного тобой?.. И не называй меня мизантропом. Это не так.

Артур подошёл ещё ближе.

— Вы лишали людей свободы. Заставляли их жить под землёй. И теперь вы сами под землёй и лишены свободы. Это справедливо.

— Я всегда был свободен, — сказал Демон. — Я и сейчас свободен, в этом грязном подвале, с кандалами на ногах и руках… Подлинная свобода есть обретение свободы в себе. Нашедший свободу в себе презирает любую мораль. Мораль есть общественный закон, внешний императив, принуждающий несвободного человека следовать навязанным ему путём. Того, кто нашёл свободу в себе, не надо подталкивать копьём и кнутом в нужном направлении. Мораль — это собака-поводырь для слепца. Нужна ли она зрячему?

Он смотрел с насмешкой на Артура.

— Робкая душа проживает в мире, как в большом музее, где на всём висят таблички: не прикасаться! Я не робкого десятка. Я попробовал всё в этой жизни… Я не зря называю себя волком. Волки мудрее людей. Они не ищут доброго Бога, они ищут сильного. Того, кто даст им острые клыки, железную хватку и чуткий нюх. Всё это нужно им, чтобы преследовать слабых. Когда горячая кровь течёт на холодный снег, исполняется первый закон Вселенной — власть силы… Волки слышали о человеческом Боге. Он обрекает людей на страдания, он призывает их к смирению. Это хороший Бог для слабых. Он поможет им легко умереть.

Демон усмехнулся, вспомнив что-то.

— Когда Мессия обозвал меня безбожником, я сказал ему: «Ты заблуждаешься, у меня тоже есть Бог. Но Он так не похож на твоего. Твой бог пахнет бумагой. Мой Бог пахнет дымом и кровью».

— И что ответил Мессия?

— А что он мог ответить? Он сказал, что мой Бог — Дьявол. Я только посмеялся над ним. Этот дурачок совсем запутался в своих фантазиях. А ещё собирается спасать мир!

Демон выпрямился, глаза его зло улыбались.

— Никто никому ничего не должен; не надо спасать мир. Ох уж эти мессии! Ох уж эти спасители! Полагая освободить человека, они надевают на него новое ярмо… И с чего они решили, что Бог — волшебник-недоучка? Что он создал несовершенный мир, и ваша задача, детей Его, исправить огрехи своего Отца? Какое нахальное самомнение!.. Мессия видит несовершенный мир и говорит себе: вот наше дело, вот наше поприще. Мы должны достичь совершенного мира, мы должны построить его. Вот работа, которую поручил нам Отец. Безумец! Разве называя себя детьми божьими, вы возвышаете себя к Богу? Нет, вы низводите Его к себе… Вот чего не понимают все пророки и мессии: в мире всё нормально. Вот что должны были бы понимать верующие во всемогущего Бога: Величайшему не нужны помощники. Всё идёт так, как задумал Создатель. И Пилат, и Христос задуманы Им. А, возвышающие одного и унижающие другого, просто не понимают волю Всевышнего. Встречая зло или несправедливость, они говорят: неисповедимы пути Господни! О, если бы они это действительно понимали!

— Вы обрели веру, утратив свободу? — с удивлением спросил Артур.

— У меня нет другой веры, кроме веры в себя. Когда меня потащат на плаху, я обязательно плюну в лицо попу, который захочет меня исповедовать.

Артур на мгновенье задумался и спросил, глядя ему в лицо:

— Вы не боитесь смерти?

Демон посмотрел на него, прищурившись.

— Что ты знаешь о смерти, если ты не вонзал нож в горло своей жертвы? Если ты не видел, как хлещет из сонной артерии кровь?.. Что ты знаешь о жизни, если ты никогда не припадал губами к открытой ране, и не пил горячую, солёную кровь?

Артур почувствовал мороз по коже, такая ненависть к нему — нет! — ко всему человечеству скользила в этих словах.

— О-о, ты просто ничтожный обыватель, пришибленный моралью, как палкой, которой погоняют рабочий скот! — поднял голос Демон, забивая слова, как гвозди в гроб. — Каждый занят своим делом. Монах постится, убийца убивает. И нет среди них правых и неправых. Зачем монах, если нет убийцы; зачем свет, если нет тьмы? Это, как звенья одной цепи, — ни одно нельзя вырвать. Это, как камни в глухой стене, — ни один не лишний. Каждый камень хорош на своём месте.

— Но зачем же быть тьмой, если можно быть светом? — невольно вырвалось у Артура.

Демон несколько секунд смотрел на него, как будто пытаясь понять, — о чём его спрашивают? Потом усмехнулся и ответил спокойно, но твёрдо:

— Тьма древнее света. Она существовала до того, как Бог сказал: да будет Свет.

Он прислонился к стене и поджал под себя ноги. Глухо звякнули тяжёлые кандалы.

— Почему вы так не любите человека? — негромко спросил Артур.

— Какого человека?

— Ну… Человека вообще.