Поднимаюсь на ноги с маленького раскладного стула, вызвав новый всплеск любопытства у разомлевшей было на жаре публики. Мои, сидящие в лодках, тоже встрепенулись, один Денис продолжает сидеть с прежней невозмутимостью, баюкая в руках ПКМ.
Слышу, как позади меня Тутаева обступает толпа и начинается гвалт. Блин, вот же придурок, хоть бы подождал, пока я свалю. Сейчас у кого-нибудь эмоции потребуют выплеска, и начнётся…
К счастью, обошлось. Несколько негодующих выкриков мы, уже отойдя от берега и развернувшись, гордо проигнорировали, и пошли вниз по течению.
– Дэн! – Поворачиваюсь к Скоблову. – Маякни в город, что могут выходить. Нечего время зря терять.
В Муроме Фролов готов выдвигаться к месту несанкционированной активности японцев, но, раз уж я находился в лагере бунтовщиков, отвлекать силы мы не рискнули. Теперь же, пока старатели обдумывают мои условия, надо приструнить наших западных соседей. Пусть знают, что земля наша велика и обильна, и порядок в ней есть. Приходить к нам не надо, сами разберёмся.
V
– …каши не сваришь. – Глеб вздохнул. – Если примем их условия, нам конец. Может, не прямо сейчас, но за год-другой – точно.
Присутствующие задумчиво закивали. Аппетит у товарищей с севера и правда на зависть – помимо Ладоги (вместе с нефтью, разумеется, а как же иначе) они требуют Муром (угадайте с трёх попыток, с платиной или без), право свободного плавания по Аустралису и, на сладкое, право основывать свои поселения где им заблагорассудится. Вернее, даже не так – последние два пункта они не требуют, а просто извещают нас, что будут плавать и селиться где хотят, а если мы им попробуем помешать, то…
– Ну, значит, будем воевать. – Фролов, развалившийся в кресле и вытянувший больную ногу, пожал плечами с полнейшей беззаботностью, кажется, даже не напускной. – Раз уж либо мы их, либо они нас, то лучше первое.
Редкий случай, когда я с нашим блондинистым красавчиком согласен почти на сто процентов. Понятно, что там тоже русские люди, крови не хочется, но это не повод, чтобы как телок на заклание идти. Не хотят оставить нас в покое по-хорошему – придётся по-плохому. Почему «почти»? Беззаботности не разделяю. Это Сане любая подобная движуха – что коту сметана, а то и валерьянка. Диагноз, короче, ничего уже не поделаешь. Он, по-моему, до сих пор расстроен, что с японцами оба раза без войны обошлось. А я человек мирный.
– А есть чем? – Сметанин вопросительно посмотрел на Глеба, но тот переадресовал взгляд другому присутствующему.
– Владимир Иванович, как у нас дела по части вооружения?
Высокий, мосластый Перебейнос, вынужденно назначенный нашим Шпеером,[31]
тяжело вздохнул, с силой потёр большими ладонями усталое лицо и, не заглядывая в лежащую перед ним папку, ответил кратко и совершенно непечатно. Глеб участливо кивнул, но тут же продолжил расспрос.– Понятно. Но, всё-таки, хотелось бы поподробнее. По стрелковке мы все ваш отчёт видели, будем думать, что делать. А насчёт тяжёлого вооружения какие перспективы?
– Перспективы… – Перебейнос явным усилием воли сдержал рвущуюся с языка матерную тираду. Он вообще-то не из тех, кто матом не ругается, а разговаривает, так что можно делать выводы о тяжести ситуации. Впрочем, я и так в курсе, в общих чертах. – Перспективы у нас, как у того Шарика, из анекдота. Или даже не у Шарика, а у деда с бабкой.
Из дальнейшего рассказа перспективы и правда нарисовались невесёлые. Фактически, единственное, что мы сможем производить некоторое время без поддержки извне – это мины, обычные и к миномётам. Не «можем», а «сможем», почувствуйте разницу, как говорится. Для того, чтобы убрать «с», придётся ещё пахать и пахать. Особенно с учётом того, что нефтянку
– …по пятьдесят снарядов на орудие, итого сто.
– Этого хватит, они же не броненосцы вверх по реке погонят. Любой их корабль в решето превратим. – Фролов поймал раздражённый взгляд Перебейноса и примирительно поднял ладони, мол «всё-всё, не перебиваю». Так-то он прав, думаю – в лоб на две «Рапиры»[33]
никто не пойдёт, об их наличии противник в курсе. Другой вопрос, что орудия можно обойти по суше и захватить, либо уничтожить, ну да тут уж всё от нас самих зависит.