Территория Бога. Пролом

Яков опустился на колено, погладил стебелек рукой. Не успел он в тот раз перехватить Рафаэля Идрисова в тайге — ничего, нынче ночевать не придется. Устрою ему танцы с саблями и шутки с ножами.

Не такой голод, чтобы лебедей жрать. Кто это сказал? Сейчас не зима, поэтому выжить можно — без огня и золотого корня. По прикидкам, к дому Фёдора Николаевича он должен выйти часа через три. Не позже. Иначе стемнеет, и Идрисов может опять выскользнуть из рук, как щука, точнее, сука — да, так точнее будет. Полчаса на черный хлеб, черный чай, черный, как августовская ночь. И дальше — на ту сторону Тулыма. Только полчаса! Кто остановится на полпути, тот не дойдет до конца. Если ты остановился на полпути, значит, не дошел до конца. Надо идти. Жизнь заставляет красиво идти — быстро, экономно, целенаправленно, как лесной зверь ходит. Правильно я говорю, товарищ директор?

В училище все началось. Или раньше?

Преподаватель истории, помнится, спросила:

— Приходилось ли вам, ребята, видеть, как унижают человеческое достоинство?

— Приходилось! Приходилось! — раздались дружные голоса.

— Приходилось! — сказал поднявшийся из-за стола Олег Сидоров. — Бывало, как вдарю одному, как суну другому!

После занятий Югринов подошел к Сидорову и прочитал шедевр школьного фольклора: «От сердца и от почек дарю тебе цветочек!» И тут же вмазал ровеснику по «капусте» — тот упал, бедный, засморкался кровью, закашлялся так, будто в последний раз.

— Это тебе за наглость, — сказал Югринов.

— Ты баран, блядь! — возразил поверженный враг.

И Яков понял: неправда, что истина рождается в споре. Она появляется в тишине, в уединении и бесконечном молчании. Но понял он это значительно позже — тогда, когда смог точно сформулировать мысль.

Инспектор торопился: алмазный вертолет наблюдал весь «вогульский треугольник». Яков летал на этом вертолете; когда внизу появлялся прииск, борт начинал опускаться в желтую, песочную бездну развороченной человеком земли: брошенные пустые цистерны, металлические конструкции, доски… Еще Демидов тут, говорят, начинал — на Сибирёвском прииске. Будто зверь, человек разгребал руками землю, чтобы добраться до золота. Зверь жадный, злобный, завистливый.

Давно все это началось. И никогда не прекращалось. Еще при советской власти Югринов входил в группу «зеленых», которые добивались вывода с территории края исправительного учреждения В-300. Тогда берега Вишеры покинули шестьсот семей первоклассных лесорубов. И вот Павел Оралов, Алексей Копытов и он, Яков Югринов, добились своего: сначала стали депутатами районного совета, а потом приняли решение о выводе учреждения за пределы Вишерского края. Как, выставить за дверь министерство наших кровных дел? Или кровавых? Кто мог себе это представить хотя бы десять лет назад? Памятник Железному Феликсу, стоявший перед штабом В-300 в районном центре, офицеры убрали ночью — тихо загрузили в автотранспорт и вывезли в неизвестном направлении. Просыпаются люди утром, смотрят: нет Феликса! А может, вообще весь XX век — это дурной сон? Сотрудники внутренней службы и охрана, освобождая территорию, громили постройки и автотехнику. Так, в одном месте было обнаружено сто пар валенок с отрубленными носками.

«Зеленые» добились своего: нефтяники вынуждены были прекратить подземные ядерные взрывы, а юристы с бандитскими наклонностями покинули Велсовский кедровник. «И это только начало», — решил Яков Югринов, серьезно готовившийся к пожизненной схватке за территорию. Железный Феликс еще не затонул в болоте, как царский колокол, затаился где-нибудь и ждет своего подлого часа.

О будущем Инспектор думал серьезно. Когда чувствовал, что тихой сапой к нему подкрадывается болезнь, он становился на лыжи, проходил тридцать километров по снежной целине в темпе армейского броска, а потом раздевался на морозе донага и выливал на голову три ведра ледяной воды из вишерской проруби, выпивал двести граммов водки, ложился на топчан у горячей каменки или на русскую печь. Болезнь для него была непозволительной роскошью.

Инспектор делал капканы на лису прямо в лесу — из подручных средств. И придушить Идрисова решил самой обыкновенной веткой ивы: ветка накидывается сзади, как веревка, и затягивается на затылке до последней отключки. А потом тело спускается в черную дыру ближайшей трясины. Конечно, Инспектор помнил, где тут такие трясины есть. Идрисов должен был пройти рядом с одной из них.

Вертолет алмазников доставил золотодобытчиков на Сибирёвский прииск и по пути высадил Идрисова с начальником охраны заповедника на Цитринах. Инспектор вспомнил: когда летишь на вертолете выше Вишерогорска, половина реки внизу — голубая, половина — коричневая от притока, на котором работает драга. В мутной, глиняной воде ловится золотая рыбка с бриллиантовыми глазами.

Инспектор не успевал… В небе появилась голая луна, и слева над Тулымом сверкнул фосфорическим светом снег, выпавший прошлой ночью на самый высокий пермский хребет.