Территория войны

В ответ он даже не кивнул, а просто в свой многосложный ритм вставил еще одну перебивку. Я рассмотрел его ближе: он работал на своих барабанах и тарелках как в экстазе, не замечая ничего вокруг, растворившись в ритме, звуке, взмокший и, без сомнения, очень счастливый. Но вряд ли это было из-за одной наркоты – хотя на его открытых руках и синели следы от шприцев. Такие звуки сами по себе способны ввести в транс, знаю по себе. Ничего бы не смогло сейчас остановить или задержать этот несущийся, как экспресс, блюзовый ритм. Почти ничего.

Я снова нагнулся к его уху:

– Где Таню прячешь?

Вдруг этот экспресс качнулся и чуть не сорвался под откос. Не в такт зазвякали тарелки, колотушки пропустили по удару, многослойный торт звуков вмиг сплющился всмятку. Музыканты повернули головы в поисках причины катастрофы. Я отошел в сторону, и ударник мало-помалу пришел в себя, пытаясь наладить ритм. Я сыграл еще один квадрат, положил в карман гармошку и сбежал с эстрады. И вот тогда-то мне действительно захлопали. Поворачивались в мою сторону, что-то кричали. Такие моменты – лучшие в жизни. Я направился к знакомой компании, и там сразу нашлось для меня местечко между Лешей и вчерашним байкером на «Харлее». Галя сидела рядом с ним – она была его девушкой.

Мне хорошо было среди них. Это настоящая семья, когда своей давно нет, мне жаль было расставаться. Но уже далеко за полночь, и музыканты сыграли последний блюз, начали собираться, и в динамики запустили дешевый рок с компакт-дисков. Я стал прощаться, я торопился. Пожимал руки, за что-то благодарил. Галя тоже протянула мне свою руку, и, когда я нежно пожал ее, в моей ладони осталась вчетверо сложенная записка. Она улыбалась, а я кивал, кивал всем, сомневаясь, что когда-нибудь еще увижу их.

Я выехал со стоянки клуба и остановился за автобусной остановкой, в густой тени, где меня не было видно. Из клуба уже начала вываливаться публика. Развернул записку: телефонный номер. Не зря, значит, трубил весь этот вечер.

Музыканты вышли все вместе, расселись по трем машинам – потрепанным иномаркам. Нужный мне Гуталин сел пассажиром к басисту – в темноте издалека я ориентировался только по чехлам их инструментов. Гуталин нес в руках округлый кожаный кейс с тарелками – уважающие себя ударники выступают только со своим железом.

Выехали они со стоянки одновременно, я тронулся за ними, опасаясь перепутать их в темноте. Но после пустых городских перекрестков, на шоссе, ведущем за город, остался только нужный мне «Фольксваген». Пришлось выключить фару, пока без нее было видно на дороге, да и полная луна светила. Моя неотвязная одинокая фара в зеркале заднего вида «Фольксвагена» несомненно насторожила бы любого. Позже придется все равно ее включить, чтобы не сломать шею на каком-нибудь проселке.

«Фольксваген» бодро несся по ночному шоссе в сторону от столицы. И вот – поворот в темень, в поле, к дачным участкам. Я тормознул, выждал, пока рубиновые огни не углубятся в лес метров на двести, и снова включил свою фару. На горизонте, среди деревьев, на фоне светлых облаков, чернели крыши и светились редкие квадратики окон. Мне пришлось поднажать и приблизиться к удаляющейся машине. Несколько поворотов, мелькание красных огней сквозь кусты, – и стоп. Я вырубил фару и поехал почти на ощупь.

«Фольксваген» стоял у глухого забора. За ним высилась двухэтажная дачка. Хлопнула дверца машины, скрипнула калитка, и красные огни тронулись дальше. Стук входной двери еще не утонул в ночной тиши, как на втором этаже зажглись два окна.

Я подъехал ближе, слез с мотоцикла и пошел вдоль двухметрового забора из металлических штампованных листов. В даче по-прежнему светились только верхние окна. Одно было приоткрыто, и за ним плотная штора слегка шевелилась на сквознячке. Если комары их ночью не достанут, то оно так и останется открытым до утра. Это могло бы быть на руку, но только утром.

В подсумке мотоцикла у меня всегда с собой толстый свитер и термомешок, в который можно залезть по шею и согреться. Из такого материала в некоторых странах делают мешочки для горячей выпечки, чтобы принести ее домой, как из печки. Поэтому ночевка летом в придорожном лесу под елкой – для меня удовольствие, тем более в такую лунную ночь. Я сел на мотоцикл и вернулся назад, в лесок. Наломал несколько еловых лап, подстелил и с удовольствием растянулся. Сквозь еловые ветви неслись и неслись надо мной в бледном отблеске луны серебристые облака.

6. Клуб «Дубль»

Когда в субботу я нашел среди новостроек клуб «Дубль», был уже одиннадцатый час. Через приоткрытые окна громыхал оркестр, и его заводной ритм сразу приподнял мне настроение. Хороший блюзовый драйв, четкий, ладный, – эти ребята знали свое дело. Я подкатил на стоянку клуба и заглушил мотор. В цветных сполохах клубных огней на парковке играли лаком знакомые два мотоцикла и спортивный «Мустанг».

В субботний вечер клуб был полон. Между столиками отплясывала нетрезвая публика, в баре у эстрады отбивали ритм в ладоши. Я заметил свободное место у стойки, прошел и сел вполоборота к эстраде.