Террористы

Как теоретик и практик Николай Кибальчич не имел себе равных. Револьверные покушения на царя Каракозова, поляка Березовского в Париже и Соловьева были неудачны и Кибальчич обсудил с Квятковским и Михайловым возможность взорвать императора наверняка. Он самостоятельно и очень быстро выучил английский, французский и немецкий языки, чтобы изучить все существующие материалы по взрывчатым веществам. Различные пособия по минному делу Кибальчичу передали кронштадские моряки-народовольцы. Студент-медик разработал способ изготовления динамита домашним способом в обычной квартире. Кибальчич изобрел десятки комбинации мин, бомб, взрывных устройств, приспособленных на все случаи жизни, для взрывов на земле, под землей, в воде, в воздухе. Он передал Михайлову список необходимых ему для создания бомб материалов, занимающих наименьший объем, сильной и слабой разрушительности, разлета осколков. Его динамитная лаборатория в квартире у петербургских Пяти углов стала лучшей в империи и это признали потом все эксперты на суде.

К началу ноября 1879 года Кибальчич уже создал центнер динамита, использованного под Одессой, Запорожье, под Москвой. Он начал создавать динамит для Халтурина, одновременно как литератор Самойлов печатался в официальных газетах, как публицист Дорошенко публиковал материалы о политической революции и экономическом вопросе в газете «Народная воля», как купец Агаческулов помогал работе Вольной типографии. После взрыва Зимнего дворца Кибальчич предложил Михайлову и Желябову атаковать царя особыми метательными снарядами, в виде ручных гранат. Этот способ покушения еще не использовался революционерами и поэтому, в конце концов, принес успех Исполнительному Комитету. С ноября 1879 по февраль 1880 года Кибальчич создал более центнера динамита, который Квятковский, а затем Желябов партиями по двести грамм постоянно с риском для жизни передавали Халтурину.

В Зимнем дворце в его подвалах постоянно царил хаос. Прислуга и обслуга приглашали к себе в гости в главную резиденцию великой империи кучу знакомых и свободно оставляли у себя ночевать после гульни и застольев. В подвалах процветало царское воровство, в основном продуктов, а также и всего, что плохо лежит. Халтурин вынужденно крал и сам, чтобы не выглядеть белой вороной и не выделяться из слуг самодержавия. Столяр Батышков проносил динамит в Зимний чуть ли не ежедневно, пряча его в нижней одежде или в корзине с грядным бельем, и мог быть арестован в любой момент. Он прятал будущий взрыв в своей постели и личном сундуке, возможно от паров взрывчатого вещества, заболел быстро прогрессирующей чахоткой, но носил и носил и носил динамит в Зимний дворец.

Вольная типография «Народной воли», находившаяся в квартире 9 дома 10 по Саперному переулку, располагалось в районе, заселенном обеспеченными людьми. Четыре комнаты на четвертом этаже имели два выхода, в самом доме не было швейцара. Отставной канцелярский служитель Лука Лысенко с женой, они же народовольцы Николай Бух и Софья Иванова, на двух ломовых подводах перевезли дорогую мебель и сундуки, в которых спрятали разобранную типографию. Два наборщика Сергей Лубкин и специально вызванный из Европы Абрам Цукерман жили в квартире без прописки и выходили в город не чаще двух раз в месяц. Роль прислуги и кухарки играла Мария Грязнова. Адрес типографии, успешно проработавшей в условиях тотального полицейского контроля полтора года, знали только три члена Исполнительного Комитета.

Ежедневно в квартиру-типографию приносил дрова дворник и видел в открытую дверь гостиную, на стене которой висел написанный маслом портрет Александра II. Типографский станок стоял в дальних комнатах на мягком диване, рядом – кассы со шрифтами. В течение нескольких минут все типографическое оборудование могло быть скрыто от чужих в стенные шкафы и сундуки.

В начале декабря 1879 года полиция закончила разбор бумаг Александра Квятковского, взятых во время обыска в квартире в Лештуковом переулке. По ним определили квартиру Сергея Мартыновского, державшего «небесную канцелярию», паспортное бюро народовольцев. Жандармы начали проверять сотни находившихся там бланков паспортов, на некоторых из которых были написаны фамилии. В бумагах оказался рукописный текст свидетельства о браке Луки Лысенко и Софьи Рогатиной. Адресный стол выдал справку, где в Петербурге проживают супруги Лысенко. Полиция проверяла сотни квартир по методу снежного кома и в Саперный переулок проверить случайный адрес пришел, как обычно ночью, околоточный надзиратель с городовыми. Пока полицейские посылали за подкреплением, отстреливавшиеся народовольцы успели сжечь все бумаги и выбили все окна деталями типографского стана, чтобы предупредить товарищей по партии. С жандармской ротой брать революционеров прибыли петербургский градоначальник Зуров и прокурор судебной палаты Плеве. При штурме погиб Лубкин, остальных типографщиков сразу отвезли в Петропавловскую крепость. При обыске квартиры-типографии жандармы украли все, что могли унести, деньги, часы, вещи, белье, посуду.