Тертый шоколад

Я посмотрела туда же и подумала то, что она сказала, хотя даже про себя никогда не ругаюсь. На обоях был нарисован мой трехметровый портрет и… как бы это сказать… в не совсем одетом виде. Точнее, в совсем неодетом. Я уселась рядом с Варежкой, немного пришла в себя и заметила на полу баллончик с черной краской. Взяла его, принесла с кухни деревянный ящик, который Гоше служил табуреткой, забралась на него и стала поливать краской стену.

— С ума сошла, красоту такую замазывать, — выдохнула Варя.

— Спасибо, конечно, за комплимент, но мне совсем не хочется, чтобы эту красоту увидел кто-нибудь еще, — проворчала я.

— Как ты можешь его не любить после этого?

— Как раз после этого

я точно могу его не любить! — разозлилась я.

— Ты жестокая, бесчувственная женщина! — убежденно заявила Варя и расплакалась.

Я продолжала замазывать картину на стене. За что мне все это? Не могу я быть роковой женщиной! Мне его очень жалко, тем более что я прекрасно понимаю (спасибо ИЛу), как Гоше сейчас плохо. И как страдает Варежка. А все ведь из-за меня…

— Варь, если бы я знала, как вам обоим помочь! — Я бросила пустой баллончик на пол и взяла следующий.

Варежка в ответ только всхлипнула. Честно говоря, до сих пор я не особенно верила в ее чувства к Гоше. Думала, что ей просто романтики захотелось и что играть в «девушку художника» ей через неделю надоест. Иногда даже самых близких людей так сложно понять. Варежка, которая раньше в первую очередь спрашивала у парня не как его зовут, а какая у него машина, теперь плачет о Гоше. Машины у него никогда не было, да и спит он на полу, зато здорово рисует. И масштабно — я уже полчаса собственный портрет замазать не могу. Настоящее искусство уничтожить не просто…

Еще минут через десять я из вандала переквалифицировалась в психолога, успокоила Варежку, и мы через чердак вернулись на мою кухню. Она сразу пошла домой, а я забралась на диван с ногами и слопала два куска торта, чтобы пресечь депрессию в зародыше. На вечеринку в честь окончания сессии твердо решила не ходить. Что там делать-то? Наблюдать за бурным развитием отношений Таты и ИЛа? Вечером отправилась к Варежке — посмотреть, все ли в порядке. Оказалось, что порядок полный: Варя уже надела платье и скакала по всей квартире в одном чулке.

— Р-р-рита! Где мой второй чулок?

У Варежки мне легко почувствовать себя как дома. Хотя бы потому, что она тоже называет маму по имени. Возрастных комплексов у Риты нет, просто самой Варежке нравится обращать всеобщее внимание на то, что рядом с ней не кто-нибудь, а сама Маргарита Рихтер — на всю страну известная бизнес-леди, хозяйка двух кирпичных заводов и одной строительной фирмы.

— Я твоим чулком пыль вытирала, — серьезным тоном ответила Рита. — Откуда я знаю, у кого ты его забыла?

— А ты почему еще не одета?! — Варежка без всякого предупреждения переключилась на меня.

— Жень, как тебе не стыдно! — расхохоталась у себя в кабинете ее мама. — Ты что, совсем без одежды?

— Почему ты не в платье? — не унималась Варя.

— Я не пойду.

Я думала, она будет меня уговаривать. Говорить: «пожалуйста, ну ради меня». Как бы не так!

Варежка молча выудила второй чулок из-под кресла, надела его, схватила дубленку и вылетела из квартиры. Сейчас же из кабинета вышла Рита и минут пятнадцать объясняла, что я взрослая девочка. Что нужно показать ИЛу, как мне без него хорошо. Если совсем невмоготу, то можно показать, как мне без него плохо, но это в самом крайнем случае. Я просто в шоке оттого, что она в курсе наших отношений.

— Я ведь даже с мамой про ИЛа не говорила.

— Ну, мне Варя тоже не все о себе рассказывает, — вздохнула она. — Больше о тебе или о Томке. Наверное, с чужими легче… А ты пойми, он ведь решит, что тебе плохо, если не придешь. Возгордится еще!

Я хотела сказать, что это избитый прием, да и не передались мне от Лики по наследству выдающиеся актерские способности — просто не смогу изображать веселье, если увижу ИЛа в обнимку с Татой, но тут вернулась Варежка с моим платьем.

— Ой нет, только не это! — испугалась я. — Я же в нем…

— Думаешь, я забыла? — загадочно улыбнулась Варя.

Именно в этом платье я была, когда единственный раз целовалась с ИЛом. Наверное, он таким незатейливым способом благодарил меня за обед на десять персон. Тогда я думала, что день рождения у него, а оказалось, что четыре часа у плиты провозилась ради его клонированной в двух экземплярах секретарши — восторженных блондиночек Оли и Лены. А теперь мне самое время с ними объединиться, ведь Болеку и Лелику тоже невмоготу видеть Тату рядом с ИЛом.

Сама не понимаю, как Варежке удалось меня уговорить: целый час топчусь рядом с барной стойкой и пью минералку. ИЛа нет. Чувствую себя полной идиоткой. А еще мне кажется, что все вокруг понимают, кого я жду, и это ужасно. Варежка осенью всему универу растрезвонила (разве что объявление не повесила рядом с расписанием), что я встречаюсь с ИЛом — как же, главный плейбой журфака, тут есть чем гордиться. Зато теперь на факультете все считают меня покинутой и страдающей… Впрочем, они совершенно правы.