test

- Ы, – пробормотал Сидоров и потащился к столу. Он хотел найти листок бумаги и свободную ручку, чтобы записать то, что увидел в своём странном сне. Стоп! А вдруг это был не сон, и эти «чуваки» ему что-то вкололи?? Нет, пускай это ему лишь приснилось! – Сидоров изо всех сил оттолкнул от себя свою страшную догадку и узурпировал первую попавшуюся ручку.

А Недобежкин, Смирнянский, Серёгин и Синицын тем временем изучали тот портрет, который «написал» майор Кораблинский. Они стояли вокруг этого клочка бумаги плотным кольцом, не пуская даже самого «художника» Кораблинского взглянуть на собственное творение.

- На «Поливаевского мужика» похож, – определил Серёгин, уловив в расплывчатых чертах корявого портрета сходство с «милиционером Геннадием», который со слов Поливаева и Ершовой выпрыгнул с четвёртого этажа.

- А по мне – так больше на Зайцева смахивает! – вставил Ежонков, впихнувшись в плотное кольцо между Смирнянским и Синицыным. – Что скажешь, Синицын? – осведомился он, повернув к Синицыну щекастое покрасневшее от «непосильного труда» личико.

- Монстр из подземелья… – прошептал Синицын. – Этот, Генрих недорезанный. Он, точно, я хорошо его видел, гада очкастого. Чтоб он провалился! – рыкнул он и стукнул кулаком по столу. – Чёрт бы его побрал!

- Вы знаете этого человека? – в конце концов, осведомился Недобежкин, сунув «новоиспечённый» фоторобот в лицо его автору, Кораблинскому.

- Ыыы, – протянул Кораблинский, рефлекторно попятившись назад. Сейчас, взглянув на настенный календарь, украдкой увидев дату на экране мобильного телефона Недобежкина, он присмирел, как-то скукожился весь, втянул голову в плечи. В гордых орлиных очах майора Эдуарда Кораблинского застыл животный страх: он понял, что два года из его жизни исчезли бесследно. И понял, наконец, что с ним произошло что-то непоправимое и страшное. Кораблинский больше не орал, что с ним творят беспредел, не обзывал никого «бандюгами», не грозился перегрызть себе вены. Он даже извинился за то, что грубил и кричал.

- Ыыыы, – повторил он, внимательно вглядываясь в эфемерное лицо, которое сам изобразил под гипнозом… – А… где вы его взяли? – неожиданно выдал он, беспокойно дёрнув плечами.

- Будем считать, что вы нарисовали его сами, когда Ежонков погрузил вас в гипноз и спросил о человеке, который пытался дать вам взятку за Рыжего, – не скрывал правды Недобежкин, положив портрет на стол перед Кораблинским. – А теперь – вы его узнаёте?

- Нууу, – неуверенно начал Кораблинский, силясь вспомнить, как же в действительности выглядел тот взяточник… Он приходил только один раз, приходил целых два года назад. Да, Кораблинский поверил теперь, что с тех пор прошло два года, а не два часа. Да, кажется, он похож на этот рисунок… Да, это он.

- Он! – расставил точки над «i» Кораблинский, распознав в фотороботе своего странного гостя.

- Ага, – кивнул Недобежкин. – Так и запишем.

- А… можно спросить? – промямлил Кораблинский и уселся на стул, как показалось Серёгину, для того, чтобы не упасть.

- Валяйте, – согласился Недобежкин, накарябав с обратной стороны фоторобота такие слова: «Артерран? Взяточник Кораблинского. Звериный гипнотизёр?».

- Что с моей семьёй? – выдавил Кораблинский, подозревая, что его странные враги могли обрушить свои «громы и молнии» на беззащитные головы его жены и маленькой дочери.

- Вы можете вернуться домой, – разрешил ему Недобежкин. – Думаю, что сейчас и вы, и ваша семья в безопасности. Ваша жена проживает у её родителей.

Кораблинский испустил вздох облегчения и опустил голову на руки, словно бы смертельно устал тащить непосильную ношу.

- Вы свободны, – пробормотал Недобежкин. – Мы больше не можем задерживать вас.

Милицейский начальник позвонил Ростиславу Кругликову – отцу Эвелины Кораблинской – и битый час уговаривал его приехать в РОВД за Кораблинским. Кругликов никак не желал поверить в то, что Кораблинский жив и изыскивал сотни тысяч причин не приезжать и десятки миллионов доказательств того, что тот, кого они «выдают за Эдуарда» – вовсе не Эдуард, а «опять какой-то бомжара подколодный».

- Нет, теперь вы мне глаза не замылите! – отрезал Кругликов. – Если Элька в стрессе – она и в чёрта сдуру поверит! Но я человек трезвый! До свидания!

Кругликов хотел было треснуть трубку на рычаг, но Недобежкин пустил в ход «тяжёлую артиллерию»:

- Сейчас, я приглашу к телефону Эдуарда Всеволодовича, и вы сами поговорите с ним.

Кругликов замолк. Минуту он чем-то потрескивал в трубке – было похоже на то, что он сосёт там на другом конце провода, чупа-чупс. А потом – он взял себя в руки, опять натянул маску непробиваемого носорога и выплюнул с явным презрением к правоохранительным органам:

- Ну-ну, зовите, поговорю… Так поговорю, что у вас у всех там уши отвалятся!

Недобежкин позвал к телефону Кораблинского и оставил его наедине с его грозным тестем. Сам же милицейский начальник вернулся к работе. А именно – заставил Ежонкова «пушить» Белкина. Белкин хотел, было, устраниться: боялся гипноза до чёртиков. Но Недобежкин пригрозил ему увольнением по статье за профнепригодность.