Тест Роршаха. Герман Роршах, его тест и сила видения

Конгресс принял государственный закон о психическом здоровье в 1946 году, создав Национальный институт психического здоровья, миссией которого стало как можно более широкое общественное обслуживание. Институт ввел новые стандарты в этой области, где клинические психологи стали «учеными-практиками», которые должны работать с общественностью, а не только в закрытых лабораториях. Министерство по делам ветеранов разработало совместные программы, объединяющие его больницы и близлежащие медицинские школы, чтобы выучить психиатров, в которых оно нуждалось, и вскоре наняло на работу в три раза больше клинических психологов, чем их было во всей стране в 1940 году. Клиническая психология стремительно развивалась, получая серьезную поддержку за счет правительственного финансирования.

Тест Роршаха был полезен на всех фронтах — как имеющий ощутимые преимущества диагностический инструмент для практикующих психиатров и как тест, совместимый со свойственным академической психологии стремлением к количественной оценке. Психология между тем приобретала все больше от психоаналитики и все меньше опиралась на статистику с ростом числа клинических психологов и с их новой подготовкой в качестве «ученых-практиков». Исторически сложилось так, что конкурирующих учебников по оценке личности не появлялось вплоть до конца 1940-х годов, поэтому все возникшие программы клинической психологии не имели иного выбора, кроме книг о тесте Роршаха. В 1946 году он стал вторым по популярности тестом для оценки личности после простейшего упражнения «нарисуй человека», разработанного психологом Флоренс Гудинаф, и четвертым среди всех психологических тестов в целом. В течение многих лет это была самая популярная тема для диссертации в области психологии.

Ограниченное использование теста Роршаха наблюдалось и в армии. Он все еще был медленнее, чем другие тесты, и было недостаточно врачей со специализированной подготовкой, необходимой, чтобы проводить его с миллионами солдат. Или даже недостаточно чернильных пятен: один лейтенант, приписанный к психиатрическому отделению в Париже во время войны, нигде не мог найти набора карточек и был вынужден отправить жену на встречу с Бруно Клопфером на Манхэттене, чтобы она достала набор и прислала ему. (Несколькими неделями позже он наткнулся в подвале штаба на сотни наборов карточек Роршаха и тематического апперцептивного теста, — армия заказала эти материалы, но потом про них благополучно забыли.) Все же, несмотря на провал теста множественного выбора при использовании на медосмотрах, оригинальный тест Роршаха нашел множество других применений в военной области — как в психиатрии для диагностирования и терапии пациентов, так и в психологии, например для исследования переутомления у пилотов.

В более широком контексте возросшее значение психологического тестирования и борьба за позиции между психиатрами и психологами благотворно сказались на судьбе теста Роршаха. Распространенная в то время практика обзорных конференций по заболеваниям, начавшаяся в клиниках детского надзора, объединила психиатра, отвечавшего за лечение, психолога, проводившего тесты, и психиатрического социального работника, принимавшего участие в терапии. Раньше психолог ограничивался тем, что сообщал IQ

пациента и, может быть, еще пару количественных результатов; после этого его работа была выполнена. Но если он был экспертом в запутанном тесте Роршаха, то мог принять в дискуссии более продолжительное участие, рассуждая о цветовом шоке, типе восприятия или жестком подходе к решению проблем, — а его коллеги, сидящие вокруг стола, кивали, узнавая неизвестные подробности о своем пациенте.

Тысячи психиатров и психологов видели то, что казалось им шокирующе быстрыми и точными слепыми диагнозами, или совершали при помощи теста Роршаха такие открытия, которых не могла предложить ни одна другая техника. Психиатры, занимавшиеся психоанализом, не доверяя «самоотчетным» тестам (например, опросникам), которые, по их мнению, недооценивали силу бессознательного, лучше других понимали, что тест Роршаха говорит на собственном языке. Именно эти психиатры, как и психологи, называли методику Роршаха «королевой тестов».

Иными словами, и психологи, и психиатры пытались определить, какими должны быть их профессиональные роли на фоне общей угрозы. Медицинские офицеры, в срочном порядке обученные для военной службы и не имеющие ученых степеней в психологии или психиатрии, проделали довольно неплохую работу. А как насчет социальных работников? Если они могли помогать людям столь же эффективно после менее скрупулезной подготовки, называя это «консультированием» вместо «психотерапии», какой же тогда смысл в существовании психиатров и клинических психологов? Сами они утверждали, что смысл заключался в их образовании и опыте, а тест Роршаха был вызывающим уважение и трепет признаком этого опыта. Десять карточек с чернильными пятнами стали важным и ярким символом статуса, гарантирующим сохранность работы врача и создающим ему респектабельный имидж.