Тетради красного профессора (1912—1941 гг.)

27 февраля. Новая невосполнимая утрата в партии. Скончалась жена и друг великого Ленина — Н. К. Крупская. У гроба я встретил Подвойского. Пожаловался, поразительно быстро уходят старые ленинские кадры. Обвиняет т. Сталина, не бережет их, наоборот, ускоряет уход, либо причиняя неприятности, как Ульяновой и Крупской, либо путем насильственных массовых репрессий. Я прервал его, неужели он разуверился в партии. Отвечает, нет, в партии твердо уверен. Она непреклонно идет по ленинскому пути. Но вот генеральный секретарь со своими ближайшими подручными слишком зарывается, действуя под флагом партии. Я прекратил этот опасный разговор. Как можем судить, находясь вдали от конкретного высшего руководства. Скоро партийный съезд. Он оценит.

8 марта. Были на концерте Обуховой и Ковалевой. Очень понравился. Особенно Обухова. Какой бархатный, за душу хватающий голос. Ковалева хороша в другом роде, в народной песенности.

14 апреля. Сотрудник немецкого посольства настойчиво просит подписать договор с немецким издательством на «Географию СССР» Михайлова, на сборник «20 лет СССР», на все книги о Северном полюсе, от РККА и Флоте. Интересно, почему их так заинтересовала литература, связанная со стратегией. Надо посоветоваться с Потемкиным.

17 апреля. Долго беседовал с Потемкиным. Он милый, образованный человек. Считает, что наш Литаг может очень много сделать через иностранные издательства по распространению нашей печати, рассказывающей правду о СССР, о соцстроительстве, о миролюбии, науке, культуре. Это будет колоссальным делом в борьбе с враждебной дезинформацией против нас и распространением правды. Но надо строго следить, что даем, чтобы не повредить нашим интересам и не дать за границу того, чего не следует, что могут использовать против нас. Очень полезная беседа.

26 апреля. Эти дни были заняты встречами и беседами с Тарле, Ферсманом, Обручевым, Павловым, Гамалеем и другими учеными о подготовке ими специальных статей для иностранных журналов. Договорился о сроках по ряду статей.

30 апреля. Был в ГАБТ на торжественном заседании и на концерте. Встретился с Вознесенским. Он поздравил с новым назначением. Увидя Потемкина, позвал его, сказал, что сам он очень загружен и не имеет времени для критического просмотра подготовляемой Потемкиным книги «История дипломатии». Вместо себя Вознесенский рекомендует меня как человека подходящего. Я очень удивлен такой рекомендацией. Но Вознесенский предложил не ломаться и быть строгим рецензентом. Потемкин согласился и просил зайти к нему в НКИД. Вот неожиданный случай. Не знаю, как рецензировать Потемкина.

9 мая. Познакомился с т. Литвиновым. Его перевели с поста зам. НКИД на пенсию, хотя еще вполне мог бы работать этот талантливый и опытный дипломат, старейший ленинец. Ему еще нет 65 лет. Он пришел к нам в Литаг за женой. Она англичанка по происхождению, работает у нас переводчицей на дому. Часто приходит к нам за консультацией, за новой работой. Максим Максимыч сопровождает ее. Пока она беседует с сотрудниками, он охотно беседует со мной. Очень интересный человек.

28 мая. В издательстве «Искусство» договорился о подготовке статей для заграницы о нашем театральном и музыкальном искусстве, о живописи, о подборе пьес. Охотно согласились.

5 июня. Заходил Литвинов с женой. Мы долго беседовали о разных событиях. Он был поражен обилием книг на моих столах. Поразился, как много мне приходится читать для отбора на заграницу. Одобрительно похвалил. Действительно, надо иметь очень зоркий глаз, чтобы не дать повода зарубежникам к искажениям и клевете. Говорит, так много читая разнообразную литературу, я прохожу богатейший университет. Я поинтересовался причиной его раннего ухода на пенсию. Он со вздохом ответил, что старые кадры не устраивают нынешних верховных руководителей, слишком прямолинейны и не умеют подлаживаться и прославлять. Посмотри, говорит, кто вокруг гения, только восхваляющие. Потому идет полное обновление, чтобы о ленинской старине и помину не было. Я прервал Максим Максимыча, не мне судить о руководстве партии, на это есть ЦК.

15 июня. Эти дни беседовал с писателями Фадеевым, Макаренко, Эренбургом, А. Толстым о подготовке их произведений для заграницы. Долго убеждал Толстого написать статью об его методе творчества. Он отказывается, так как против фантазирования. Только широко пользуется подлинными архивными документами, записками, письмами, мемуарами, гравюрами, картинами, старинными вещами. А это требует много времени. Самое главное — титанический труд. Толстой говорит, никогда не делает предварительных записей, набросков, конспектов. Руководствуется только внутренним ощущением целого. Пишет по главам. Пока не закончит первую, вторую не начинает. Верный образ только один раз, при его возникновении. Повторение только ухудшает. Предварительные записи, наброски, обсуждения есть пустое препровождение времени и опошление образа. Разве этот метод не интересен для описания в статье?