The Book-Makers

Форд, безусловно, всегда осознавал эту генеалогию зинов - "Я понимал, что являюсь проводником эстетики пост-панка", - но были и другие культурные координаты. Критик Марк Фишер провел сравнение между Savage Messiah и микст-кассетами 1980-х - сборниками музыки из разных источников, выпускаемыми слушателями на кассетах, часто с оглавлением, нацарапанным биро, - как работами, которые происходят через толчок сопоставления. Эта связь между зинами и музыкой важна для Форд, и она представляет себе чтение Savage Messiah как своего рода прослушивание.

Вы не можете прочитать ее от начала до конца, как роман. Я не думаю, что в этом есть смысл. Мне кажется, вы можете пройтись по нему зигзагами, ну, знаете, разными путями. Помню, в предисловии к "Тысяче плато" [(1980)] [Жиль] Делез и [Феликс] Гваттари говорят о том, что эту книгу нужно читать, как будто слушаешь пластинку. Вы знаете, вы можете переходить от одного трека к другому, некоторые треки сразу вызывают у вас отклик, некоторые вам не нравятся, а некоторые медленно сгорают. И вы можете, знаете, это не обязательно должно быть линейным. Мне это нравится.

Физическое качество зинов является центральным фактором в достижении Savage Messiah, и важно, что это физическое, а не онлайн-издание. В 2005 году блоги становились все более популярными - "многие люди, которых я знал, вели блоги", - но Форд чувствовал, что острота политического контекста требовала такой формы публикации, которую можно было бы держать в руках, перелистывать, передавать по кругу: "Я чувствовал, что из-за этого посягательства на общественное и коммунальное пространство было очень важно сделать физический зин, который мог бы стать своего рода катализатором, который бы гальванизировал эти коллективные моменты".

Материальность "сделай сам" - ощущение, что это продукт спальни, а не офиса, - имеет решающее значение для этого чувства оживления различных моментов из прошлого Лондона, для "разрушения фанеры", для ощущения силы глюков или пробелов в официальной истории Лондона: "возможность вырезать и вставлять эти различные элементы, сопоставлять вещи, которые могут показаться неожиданными, чтобы получить неожиданные результаты". Savage Messiah стал ответом Форда на ощущение того, что "неолиберализм навязывает официальный текст о том, что такое Лондон... который кульминирует вокруг Олимпиады", а дешевизна, неровная эфемерность, мобильность и непосредственность ее журнала означают, что "он может просто всплыть в трещинах... в других местах, которые сохранились, несмотря на этот натиск".

Форд была знакома с техникой разрезания Уильяма Берроуза и более широкой традицией модернистского коллажа, хотя ее знакомство с ними произошло не через галереи или книги, а в юности, когда она была подростком, через обложки пластинок. Ксероксная машина также центральное место в работах Форд, и в частности ее способность объединять в единую плоскость отрывки и фрагменты из разных источников:

Что мне всегда нравилось, так это магия ксерокса. У вас могут быть все эти разрозненные элементы, и все это грязно и неровно, и пятна клея, и морщины на бумаге, и это рисование в разных временных зонах, но как только вы делаете ксерокопию, все сглаживается, не так ли?... Так что вы как бы ссылаетесь на эти неровные моменты, но общий эффект, когда вы ксерокопируете что-то, заключается в том, что вещи сосуществуют более органично.

В 2005 году Форд не задумывалась о литературном потомстве или о том, что зины могут стать предметом коллекционирования в долгосрочной перспективе. Сегодня у нее даже нет копий всех изданий: "Когда Verso собрались опубликовать книгу, мне пришлось обратиться к людям с просьбой одолжить мне их". По ее мнению, устойчивая привлекательность Savage Messiah за пределами узкого круга друзей и активистов, для которых Форд впервые написал книгу ("в ней много шуток и много смешного"), объясняется тем, что проблема, которую пытались решить ее газеты, все еще актуальна:

Я думаю, что причина, по которой Savage Messiah находит отклик у людей, заключается в том, что, знаете, я чувствую, что есть так много людей, которые были изгнаны и выселены из Лондона, которые больше не являются частью дискурса. Или как в современном дискурсе об искусстве. Я чувствую, что есть много голосов, которые были маргинализированы, географически и, знаете, на всех других уровнях, и это недовольство, я имею в виду, оно тлеет, не так ли?

Крейг Аткинсон (р. 1977)

Каждый четверг я публикую книгу.