The Book-Makers

Франклин, понимая, что формирование "характера и кредита" имеет решающее значение, не только работает с неодолимой силой, но и следит за тем, чтобы его соседи видели эту индустрию. Он носит простую одежду и толкает по улицам тачку, полную бумаги, чтобы создать впечатление честного труда. Он хочет быть ходячей эмблемой промышленности. "Я вижу его еще за работой, когда возвращаюсь домой из клуба, - говорит один знатный сосед, - и он снова за работой, прежде чем его соседи встают с постели". Добродетель для Франклина имеет решающее значение; но и болтовня о добродетели тоже.

Личности, которые доминируют в первые годы работы Франклина в типографии, вскоре оказываются оттесненными на задворки и в конце концов изгоняются. Его партнер Хью Мередит - по мнению Франклина, "никакой композитор, плохой прессовщик и редко трезвый" - соглашается оставить бизнес ради жизни фермера в Северной Каролине: Франклин выплачивает ему 30 фунтов стерлингов и новое седло.

Благодаря целеустремленности, уму, решительности и различным хитростям Франклин становится главным печатником в Филадельфии. На дворе 1730 год. Франклину двадцать четыре года. Теперь его амбиции могут раскрыться.

Чтобы понять Франклина - при всем масштабе его личности - нам необходимо задуматься об истории дешевой печати, потому что, по словам одного из недавних источников , "Франклин был лишь незначительным книгопечатником". Он плавал высоко в море того, что библиографы называют "печатью на заказ", и книга, которая наиболее эффективно продвинула Франклина к господству, которое он занимал и до сих пор занимает в американском воображении, была хрупкой, преходящей формой: альманах.

История книги как дисциплины была связана с тем, что мы можем считать знаковыми публикациями: эта история обычно строится вокруг больших томов. Такие книги, как Библия Иоганна Гутенберга 1450-х годов, самая ранняя полномасштабная работа, напечатанная подвижным металлическим шрифтом на королевской бумаге размером 60 на 42 сантиметра на лист; или Библия Полиглотта, напечатанная в магазине Кристофера Плантина в Антверпене в 1568-1572 годах в восьми фолиантах, с параллельными текстами на иврите, греческом, сирийском и арамейском, переводами и комментариями на латыни, - чудо многостраничного искусства; или великое семнадцатитомное изложение мысли эпохи Просвещения, "Энциклопедия" Дени Дидро и Жана ле Ронда д'Алембера (издана в 1751-66 гг.); или 435 раскрашенных вручную гравюр в натуральную величину в книге Джона Джеймса Одюбона "Птицы Америки" (1827-38 гг.). Мы уже познакомились с произведениями Бена Джонсона (1616 г.) и Дж. William Shakespeares Comedies, Histories, & Tragedies - книга, которую мы не должны называть Первым фолио (1623) - и скоро мы познакомимся с The Works of Geoffrey Chaucer, напечатанными в Kelmscott Press Уильяма Морриса (1896), продуктом четырехлетнего библиографического труда, чудом в белом цвете и (по словам Эдварда Берн-Джонса) "карманным собором".

Трудно описать эти книги, не используя слово "монументальный", но эти названия глубоко непредставительны для тех видов текстов, которые обычно появлялись в переплетных мастерских и типографиях, заполняли прилавки книготорговцев и карманы читателей. Оборотная сторона Шекспира и Кельмскотта, Дидро и д'Алембера - это мир джоббинга: производство дешевых, повседневных, обычно эфемерных текстов, поток некнижной печати, который циркулирует в мире с 1450-х годов. И продолжает циркулировать сегодня. Оглянитесь вокруг: меню на вынос, чек в супермаркете. Упаковка легко может стать крупнейшим потребителем печатной продукции в 2024 году. Гутенберг изменил мир своей Библией, но то, что заставляло метафорические кассы трубить, были тысячи и тысячи напечатанных им индульгенций на одном листе: своего рода расписка, напечатанная с одной стороны, с пустым местом для имени покупателя, который, предъявив индульгенцию церковному духовнику, получал прощение своих грехов. Подобные индульгенции часто печатались в виде нескольких вариантов одного и того же блока текста, помещенных в одну форму: отпечатанный лист затем разрезался для создания двух, четырех или более копий. Церковь заказывала сотни тысяч экземпляров, печатники неистовствовали, а учреждения богатели под журчащий звук исчезающих в воздухе грехов. 22 октября 1454 года папе Николаю V понадобились деньги для защиты Кипра от турецкого вторжения, и он выпустил индульгенции, чтобы собрать средства. До наших дней сохранилось 46 экземпляров этой так называемой тридцатиодной индульгенции, выпущенной в Эрфурте, Германия.