The Book-Makers

Франклин формируется под влиянием всего книжного. Он берет подержанные тома по медицине и религии у "книготорговца Уилкокса, чья лавка находилась у следующей двери", у вывески "Зеленый дракон". Из типографии Палмера он переходит в типографию Джона Уоттса - более престижное заведение в Уайлд-Корте, неподалеку от Линкольнс-Инн-Филдс, где работает сначала прессовщиком, беря на себя физическую нагрузку по вытаскиванию пресса, а затем - более высокооплачиваемым композитором. Уоттс печатает большие литературные произведения в роскошных изданиях: большая часть работы Уоттса происходит благодаря партнерству с доминирующим издательством Лондона XVIII века, которым управляли Тонсоны из Стрэнда, завоевавшие свою репутацию благодаря публикации литературных произведений Александра Поупа и Джона Гея, а также более ранних авторов, включая Спенсера и Шекспира. В отличие от конторы Палмера, контора Уоттса не делила печать отдельных произведений с другими типографиями: это означает, как отмечает историк книг Хейзел Уилкинсон, что такой прожорливый автодидакт, как Франклин, мог читать целые произведения по мере их печати, внимательно изучая копию и устанавливая шрифт. Среди изданий, напечатанных Франклином в типографии Уоттса, - "Зритель" Эддисона и Стила, латинские комедии Теренция, современная драма Томаса Саутерна, сатиры Эдмунда Янга, французское издание "Республики" Платона и несколько томов поэзии. Если Франклин потреблял материал по мере того, как набирал текст - а все, что мы знаем о нем, позволяет предположить, что так оно и было, - то это богатая и разнообразная учебная программа.

Франклин стремится выделиться среди двадцати двух подмастерьев, обученных Уоттсом, но иногда это не удается. Отказавшись платить традиционный вступительный взнос в размере 5 шиллингов, Франклин считается другими композиторами "отлученным от церкви, и мне было сделано так много мелких пакостей, смешивая мои сорта [куски шрифта], переставляя мои страницы, ломая мою материю [колонки наборного шрифта]". В пропитанном пивом мире подмастерьев типографии в Лондоне XVIII века Франклин - воздержанный "американский водяной".

Мой компаньон по прессе каждый день выпивал пинту пива перед завтраком, пинту за завтраком с хлебом и сыром, пинту между завтраком и обедом, пинту за ужином, пинту после обеда около шести часов и еще одну, когда заканчивал работу.

Франклин считает это "отвратительным обычаем" и предлагает, как он говорит, "некоторые разумные изменения в законах их капеллы [типографии]". Легко представить, как эти разумные предложения звучат для ушей подмастерьев Франклина: он призывает своих товарищей отказаться от завтрака из "пива, хлеба и сыра" и вместо этого есть "горячую воду-грюэль, посыпанную перцем". Нет, спасибо!

Теперь Франклин, пресыщенный тем, что может предложить Лондон, в голове которого вечно рождаются новые планы, некоторые из которых так и не воплощаются в жизнь (например, создание, довольно неправдоподобное, школы плавания), возвращается в Филадельфию и в 1728 году открывает свою собственную типографию в партнерстве с валлийцем Хью Мередитом (1697-1749) в узком кирпичном доме на Маркет-стрит.

Из Лондона прибывает тип. Заказы потекли рекой, а затем и потоком: История квакеров Уильяма Сьюэла (1728), три четверти которой напечатал Кеймер, но Франклин напечатал оставшиеся 178 страниц плюс титульный лист для каждого экземпляра. Это был фолиант, размером с Pro Patria, на пике с длинными примечаниями". (Pro Patria - голландский формат бумаги, возникший благодаря водяному знаку Pro Patria: примерно 33 сантиметра на 20).

Франклин, понимая, что должен заметно превзойти (вплоть до унижения) своего соперника, бросает все силы на печать своих листов "Истории Сьюэла". Кеймер уже пять лет не может справиться с печатанием этой книги. Франклин пишет по листу в день - это четыре большие страницы, - а Мередит работает на прессе.

Часто было 11 часов вечера, а иногда и позже, прежде чем я заканчивал рассылку [укладывал письма после печати обратно в футляры] для работы на следующий день: Ибо небольшие задания, присылаемые другими нашими друзьями, то и дело откладывали нас. Но я был так настроен продолжать делать по листу в день из фолио, что однажды вечером, когда, наложив свои формы [корпуса шрифтов, закрепленные в железной раме или "погоне"], я думал, что моя дневная работа закончена, одна из них случайно сломалась, и две страницы превратились в Pie [беспорядочную кучу шрифтов], я немедленно распределил и составил их снова, прежде чем отправиться спать.