The Game. Игра

Тому, кто выбирал этот способ, Паутина дарила ощущение, которое ныне осознается как определяющее и, возможно, проводит самую четкую границу между Интернетом и Паутиной. В какой-то степени Интернет, хотя и казался чем-то из области научной фантастики, возвращал нас к схеме скорее традиционного опыта: я нахожусь здесь, загружаю некую информацию или товар на средство перемещения, и они мгновенно доставляются другому человеку, находящемуся в другой части света. Прекрасно, однако, пользуясь телеграфом, при всех его ограничениях, ты переживал примерно такой же опыт. Все изменяется самым решительным образом, когда ты пускаешься странствовать по Паутине. Что бы в действительности ни происходило во внутренней технологии Паутины, у тебя, когда ты бродишь по ней, складывается впечатление, будто это ТЫ движешься, а не предметы; это ты в единый миг можешь очутиться в другой части света, оглядеться, прихватить что понравится, двинуться в другом направлении, взять и там что душа пожелает и вернуться домой к ужину. В самом деле, ведь говорят: отправить письмо по Интернету (я сижу здесь, оно едет), но бродить

по Паутине (это я двигаюсь, а мир незыблем). Такая разница значит чрезвычайно много в плане ментальных моделей и самосознания. Вся цифровая революция, как мы уже усвоили, имела целью разбить мир на невесомые, движимые, кочевые фрагменты, но нетрудно понять, насколько высоко подняла Паутина ставки в этой игре: не ограничиваясь дематериализацией предметов, она дематериализовала человека! С технической точки зрения она всего лишь переносит пакеты цифровых данных, но на уровне ощущений, впечатлений это нас она делает невесомыми, движимыми, кочевыми – как те данные, оцифрованными. Стоит выключить компьютер, как мы становимся теми же толстокожими увальнями, что и прежде, но, пребывая в Паутине, мы превращаемся в животных того же дизайна, что и наши цифровые продукты, и охотимся с той же сноровкой.

Все это приводит к последствию, которое может показаться зловещим, но в данный момент я призываю отнестись к нему с должным спокойствием. Странствуя от гипертекста к гипертексту, пользователь в конце концов мог ощутить себя ГИПЕРЧЕЛОВЕКОМ. Не следует думать, будто в этом присутствует некий привкус нацизма или что-то от комикса компании Marvel: не то чтобы ты чувствовал себя земным божеством или супермогучим супергероем. Нет: ты себя чувствуешь гиперчеловеком – ЧЕЛОВЕКОМ, КОТОРЫЙ НЕ ОБЯЗАН БЫТЬ ЛИНЕЙНЫМ. Быть мысленно пригвожденным к месту. Позволять, чтобы мир диктовал ему образ мыслей и движения ума. Всегда входить через главную дверь.

Новый человек, скажете вы. И вот здесь, именно здесь начинает раскрываться тот факт, что цифровая революция – плод революции духовной. Здесь впервые явственно проступает догадка, что ЧЕЛОВЕК, МЫСЛЯЩИЙ ПО-ДРУГОМУ, стоял у истоков цифровых технологий и что ЧЕЛОВЕК, МЫСЛЯЩИЙ ПО-ДРУГОМУ, явится, скорее всего, итогом процесса.

Переход эпохальной важности.

Попробуем пока принять его за переход невинный: он таким был. В перспективе рисовалось нечто вроде ДОБАВЛЕННОГО ЧЕЛОВЕЧЕСТВА. Забудем на время о Twitter, Facebook, WhatsApp, даже об искусственном разуме: мы до этого еще доберемся, но пока забудем. В те времена ничего такого не существовало: в те времена рождалось ощущение добавленного человека, больше не обреченного на скованные, неуклюжие, медлительные движения. Представьте себе, что мир внезапно стал текучим и напрочь исчезло трение. Сладостная нега «Космических пришельцев». Вот только тут речь не шла об игре. Тут речь шла о жизни.

От какой смерти убегали они, решив проживать жизнь таким доселе невиданным образом?

ИНОМИР

Паутина не только намекала на появление своего рода НОВОГО ЧЕЛОВЕКА, она к тому же и предоставляла ему его естественную среду обитания. И тут мы подходим к самой сердцевине вопроса.

Чем занималась Паутина, если сказать это такими простыми словами, чтобы даже ребенок понял их? СОЗДАВАЛА ЦИФРОВУЮ КОПИЮ МИРА. Даже не создавала в какой-то элитарной лаборатории, но получала, суммируя бесконечное количество мелких жестов всех своих пользователей: то был своего рода ИНОМИР, хлынувший мощным потоком, соединив в себе все мелкие ручейки. Если он и мог показаться чуть-чуть искусственным, зато был БЕСКОНЕЧНО БОЛЕЕ ДОСТУПНЫМ. Чтобы войти в него, почти ничего не требовалось: если человек был в состоянии приобрести компьютер, с этого момента и далее перед ним вроде бы не вставало никаких препятствий, ни экономического, ни культурного характера: двигаться в иномире можно было свободно и бесплатно. С ума сойти.